* * *

Инспектор венецианской квестуры Марко Дионетти проворно выпрыгнул из полицейского катера на пристань напротив своего палаццо. Ответив на приветствие констебля, он смотрел, как катер скрывается в потоке судов, ярко освещенных от носа до кормы.

Прежде чем войти в парадную дверь, Дионетти отключил сигнализацию. Его кухарка и горничная, женщины преклонного возраста, служили у него несколько десятилетий. Они не сумели бы справиться с грабителями, а поскольку в особняке хранились ценности, из которых можно было составить экспозицию небольшого музея, охранные меры представлялись совершенно необходимыми.

По пути в кабинет Дионетти взял почту, лежавшую на столике в вестибюле. Устроившись в кресле, он вскрыл конверт, присланный из банка Оффенбаха в Цюрихе. Изучая баланс своего счета, он пригубил аперитив и сунул в рот несколько черных оливок “каламата”. У американцев много отвратительных привычек, но им следовало отдать должное — они всегда платили в срок.

Марко Дионетти не интересовали подробности операции в целом. Он не задавался вопросом — почему братья Рокко должны убивать и почему они должны погибнуть сами. Да, он почувствовал укол совести, когда предал Питера Хауэлла. Но Питер улетел на Сицилию и никогда оттуда не вернется. А тем временем состояние рода Дионетти будет преумножаться благодаря американским долларам.

Освежившись под душем, Дионетти в одиночестве сел ужинать за огромный стол, вокруг которого могли разместиться тридцать человек. Когда на стол подали кофе и десерт, он отпустил слуг, и те отправились в свои комнаты на четвертом этаже. Отдавшись мыслям, Марко лениво ел клубнику в вине “контро”, размышляя, где ему провести отпуск на деньги, полученные от американцев.

— Добрый вечер, Марко.

Дионетти едва не поперхнулся. Он с изумлением смотрел на Хауэлла, который вошел в комнату с таким невозмутимым видом, будто его пригласили в гости, и уселся у противоположного края длинного стола.

Дионетти выхватил из кармана “беретту” и навел ее на человека, от которого его отделяли шесть метров полированного вишневого дерева.

— Что ты здесь делаешь? — хриплым голосом осведомился он.

— Тебя это удивляет, Марко? Ты полагал, что я уже мертв? Тебе так и сказали?

Дионетти пошевелил губами, словно рыба, выброшенная на берег.

— Понятия не имею, о чем ты!

— Зачем же ты взял меня на мушку? — Хауэлл осторожно разжал пальцы и положил на столешницу крохотную ампулу. — Надеюсь, ужин принес тебе наслаждение, Марко. Аромат морского коктейля был выше всех похвал. И клубника тоже, верно, была хороша?

Дионетти широко распахнутыми глазами посмотрел на ампулу, потом на ягоды, остававшиеся на тарелке Он тщетно пытался отогнать мрачные мысли, роившиеся в его голове.

— Ты, вероятно, подумал, что я каким-то образом умудрился отравить клубнику? Ведь, как ни говори, я обошел твои системы безопасности. Слуги даже не подозревали, что в доме находится посторонний. Неужели я затруднился бы подлить в десерт немного атропина?

Смысл слов Хауэлла достиг сознания Дионетти, и пистолет задрожал в его руке. Атропин — органический яд, добываемый из растений семейства белладонновых. Лишенный вкуса и запаха, он убивает, поражая центральную нервную систему. Дионетти лихорадочно пытался вспомнить, сколь быстро действует отрава.

— Учитывая твой рост, вес и дозу, хватит четырех-пяти минут, — сообщил Хауэлл. Он постучал ампулой по столу. — Но у меня есть противоядие.

— Пьетро, ты должен понять...

— Я понял так, что ты меня предал, Марко, — чуть севшим голосом отозвался Хауэлл. — Больше мне ничего не нужно понимать. И если бы ты не располагал кое-какими сведениями, ты уже был бы мертв.

— Но я могу убить тебя прямо сейчас! — прошипел Дионетти.

Хауэлл укоризненно покачал головой.

— Ты принимал душ, помнишь? И оставил пистолет с кобурой на буфетной стойке. Я вынул патроны, Марко. Если не веришь, стреляй.

Дионетти несколько раз нажал спусковой крючок, но услышал лишь щелчки, показавшиеся ему стуком молотков по крышке его гроба.

— Пьетро, клянусь...

Хауэлл поднял руку.

— У тебя мало времени, Марко. Я знаю, что братьев Рокко убили американские военные. Это ты их направил?

Дионетти облизнул губы.

— Я сообщил им, каким путем скроются Рокко.

— Откуда ты это знал?

— Мне сказали по телефону. Голос был изменен при помощи электроники. Мне велели сначала помочь Рокко, потом американцам, которые отправятся следом за ними

— А потом — мне.

В висках Дионетти запульсировала кровь.

— И тебе, — прошептал он.

У него пересохло во рту, его собственный голос, казалось, доносился издалека, сердце рвалось из груди.

— Пьетро, умоляю! Противоядие...

—Кто платит тебе, Марко? — негромко спросил Хауэлл.

Расспрашивать Дионетти об американцах было бы пустой тратой времени. Они не общались с ним напрямую. Единственной зацепкой оставались кровавые деньги.

Хауэлл вновь постучал ампулой по столу.

— Марко!

— Герр Вейзель... банк Оффенбаха в Цюрихе. Ради всего святого, Пьетро, дай мне противоядие!

Хауэлл подтолкнул к нему сотовый телефон.

— Позвони ему. Такой клиент, как ты, наверняка знает его домашний номер. И назови пароли громко и отчетливо, чтобы я смог их расслышать.

Дионетти включил аппарат и набрал номер. Дожидаясь соединения, он не отрывал взгляд от ампулы.

— Пьетро, прошу тебя!

— Всему свое время, Марко. Всему свое время.

Маленький реактивный самолет приземлился в аэропорту Кона гавайского острова Биг-Айленд незадолго до наступления сумерек. Под наблюдением Бауэра трое техников выгрузили контейнер с вирусом и уложили его в кузов армейского джипа “хамви”. До комплекса “Бауэр-Церматт” было сорок пять минут езды.

Поскольку прежде здесь находился военно-медицинский институт, комплекс был выстроен в соответствии с определенными требованиями. Чтобы предотвратить проникновение посторонних и не допустить утечки смертоносных организмов, на всей территории между прибрежной скалой и лавовыми полями была снята почва. Огромное углубление было выложено тысячами кубических метров бетона, превратившими его в гигантскую многоэтажную чашу. Она была поделена на три уровня, или зоны. В зоне, залегавшей глубже остальных, находились лаборатории, в которых работали с самыми опасными вирусами. Когда Бауэр вступил во владение комплексом, здесь было практически все, что ему требовалось. Необходимые усовершенствования, стоившие сто миллионов долларов, были произведены в течение года, после чего операция пошла полным ходом.