— Значит, ты узнала Жака.

Мария повернулась к нему, в глазах ее зажглись лукавые огоньки:

— Как я могла не узнать человека с клеймом каторжника на щеке?

Гектор, впрочем, почти не слышал ее слов. Впервые за эти три года он видел Марию так близко и не мог наглядеться. Именно этот образ он старался сохранить в памяти. Но теперь, при свете дня, он увидел, что она изменилась. В ней появилась зрелость, которой не было прежде. И от этого черты лица сделались еще более гармоничными: широко расставленные карие глаза, прямой изящный нос, полные губы. Брови теперь казались ему гуще и темнее, и они подчеркивали ее спокойный уверенный взгляд. Она стала смуглее, чем он ее помнил. Отчасти, вероятно, потому, что теперь больше бывала на жарком тропическом солнце, но еще и оттого, что кожа уже лишилась свежести ранней юности. Теперь она стала цвета лесного ореха, с россыпью едва заметных веснушек. Гектору очень хотелось протянуть руку и погладить девушку по щеке.

— Позволь, я понесу, — сказал он, беря у нее из рук узелок, который Мария захватила с собой. Он оказался совсем легким. Видимо, там было только кое-что из одежды.

Она ответила ему благодарным взглядом. Дан подал знак, что пора идти. Он беспокоился — вдруг из форта за ними пошлют погоню.

Они пошли так же быстро, как прежде. Скоро стало довольно жарко, но Мапанг не сбавлял темпа. Никто не разговаривал, предпочитая экономить силы для ходьбы. Изредка им приходилось пробираться подлеском, а в некоторых местах тропинка ныряла в глубокие овраги или пересекала проплешины голой земли, и тогда ноги скользили по рыхлой почве и гравию. Шли часы, и Гектор стал опасаться, что скоро Мария не сумеет поспевать за ними. На корсаже темнели пятна пота, она стала чаще спотыкаться, несколько раз чуть не упала. Однако девушка не жаловалась, и по ее по-прежнему горделивой осанке он понял, что она отвергнет любое предложение помощи. Он хмуро шагал за ней, на ходу придумывая слова, которые скажет ей, когда они наконец останутся вдвоем. Он испытывал перед ней благоговение: ведь она, похоже, давно решилась бежать с ним, ее даже не пришлось уговаривать.

Солнце стало уже клониться к закату, когда отряд наконец достиг уступа горы, с которого просматривалась бухта, куда должен был прийти лайяк. Здесь они остановились. Дан вернулся немного по их следам, чтобы убедиться, что погони нет, а остальные выбрали себе небольшую поляну и решили отдохнуть. Гектор взял Марию за руку и тихо сказал:

— Давай посидим вдвоем.

Они отошли от остальных и уселись в тени большого валуна.

Мария прислонилась спиной к скале, сняла головной платок и встряхнула волосами. Потом обхватила руками колени и опустила на них голову. Вид у нее был измученный.

Несколько минут они просто сидели рядом и молчали. Потом Гектор тихо спросил:

— Мария, как ты узнала, что это я?

Она ответила, не поднимая головы:

— Я ждала.

Девушка произнесла это сдавленным голосом, так что Гектору пришлось напрячь слух, чтобы расслышать слова. И все же в ее ответе ему послышалась печаль. Он смутился, не зная, что сказать.

Молчание затягивалось. Гектор чувствовал, что время уходит, и очень страдал. Он ужасно боялся сказать что-нибудь не то и все испортить. Наконец он решился:

— Ты помнишь письмо, которое написала мне после суда в Лондоне?

— Каждое слово… — услышал он ее глуховатый голос.

— Я перечитываю его каждый день, — уже произнося эти слова, он ощущал всю их нелепость и бестолковость.

Ответа не было.

Окончательно смущенный, Гектор решился еще на одну попытку:

— Ты не спросила, куда мы идем.

И опять ровный голос и краткий ответ, и волна волос скрывает от него ее лицо:

— Это не имеет значения.

В ее голосе слышалась какая-то усталая завершенность, окончательность, и это потрясло Гектора. Он опустил взгляд на муравья, медленно ползущего среди помятой травы и тащившего зеленый листок. Лист был в несколько раз больше насекомого, и от тяжелой ноши муравья порою вело в сторону. И он, и Мария, подумал Гектор, все эти годы тоже несли свои ноши — груз надежды. На какое-то мгновение он вдруг подумал, что все это время обманывал себя, что он вот-вот потеряет Марию.

Гектор продолжал смотреть на муравья, изнемогавшего под тяжестью своей ноши. И вдруг рядом с насекомым, на сухой земле, появилось темное пятнышко. Потом, когда оно высохло, рядом возникло второе. Гектор понял, что это слезы. Мария молча плакала.

Почувствовав себя глубоко несчастным, он взял руку Марии и сжал ее, желая утешить девушку. К своему огромному облегчению он ощутил ответное сильное пожатие. И Гектор заставил себя успокоиться, поверить в то, что все будет хорошо. И все же он понимал, что лучше подождать. Позже они с Марией поговорят обо всем, что случилось с каждым из них за то время, пока они не виделись, о том, на что каждый из них надеялся.

Лайяк скользнул в бухту вскоре после наступления темноты и на следующее утро благополучно доставил их обратно на Роту. Соплеменники Мапанга вовсе не были разочарованы тем, что освободить удалось лишь одного заложника. Они высыпали на отмель с приветственными криками. Женщины во все глаза смотрели на Марию, первую женщину-гирраго, которую им довелось увидеть, и быстро увлекли ее в деревню. Гектор и его друзья в сопровождении галдящей толпы и четверых воинов чаморро, победоносно размахивавших украденными в испанском форте мушкетами, последовали за ними. Не успели друзья переступить порог уритао, как тут же начался пир. Гектора, Жака и остальных посадили на почетные места, на землю перед жаровней, пышущей раскаленными угольями. Жарили огромные куски рыбы и бананы, выставили несколько больших кувшинов с пальмовым вином, которое вместо стаканов наливали в скорлупу кокосовых орехов. Гектор искал взглядом Марию и наконец нашел: она стояла поодаль, рядом с женой Мапанга, в толпе тех, кто смотрел на пирующих.

— Им нравится слушать собственные голоса. Этот кричит уже полчаса, — заметил Жак, указав на воина чаморро, который ходил туда-сюда и радостно разглагольствовал перед соплеменниками.

— Что он говорит, Мапанг? — спросил Гектор.

Он не мог разобрать ни слова, но оратор явно повторял несколько раз одно и то же.

— Этот Кепуа — великий макан. Теперь, когда он вернулся к нам, он поговорит с духами, и они защитят деревню от гиррагос.

— Что значит макан?

— Таких, как он, миссионеры называют шаманами.

Дан достаточно хорошо говорил по-испански, чтобы следить за разговором. Он со значением посмотрел на Гектора:

— Гектор, ты должен сказать ему правду.

Гектору не хотелось обижать хозяина. Потом, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, он произнес:

— Мапанг, если вы хотите защитить себя и свои семьи, вам потребуется не только помощь духов.