Наша героиня не была бы занудной Девой, если бы не подумала в тот момент, что, строго говоря, у Лукиана, из сатир которого это выражение взято, оно звучит несколько иначе. «Ты берешься за молнию вместо ответа – значит, ты не прав!» – говорит Прометей Юпитеру. Однако времена нивелируют даже экспрессивность цитат, а потому пусть будет – Юпитер, ты сердишься…

Итак, детективщица сердилась, но чувствовать себя неправой не желала, а потому упрямо продолжала:

– Не притворяйтесь. Вы были вчера утром в бассейне, я там тоже была, вы увидели меня с этим несчастным bleu и потом рассказали ей. Хотя я понять не могу, зачем вас понесло вчера в бассейн, ведь в музее такое ужасное событие совершилось, а вам купаться вдруг понадобилось…

В глазах Беарна появилось очень странное выражение. Ну, очень недоброе! Алёна подумала, что если бы они оба были героями детектива, а не реальными людьми, гид должен был сейчас наброситься на нее, как на разоблачительницу и опасного свидетеля, и начать от нее избавляться каким-нибудь ужасным способом.

Однако мадам Дмитриева и мсье Беарн вовсе не были героями детектива, поэтому гид набрасываться на собеседницу не стал, а, наоборот, даже руки стиснул покрепче (видимо, чтобы избавиться от искушения) и сказал с тем же странным выражением:

– Извините, вы хорошо себя чувствуете?

– А что? – насторожилась Алёна.

– Да то, что вы являетесь сюда в очень нелепых одеяниях и говорите очень нелепые вещи.

Алёна зло усмехнулась. Она не собиралась пояснять Беарну, что нацепила на себя безумную индийскую хламиду, обмотала голову шарфом и спустила его концы на лицо вовсе не потому, что испытывала страстное желание запеть «Хари, Кришна, хари, Рама!», а оттого, что помнила о камерах слежения, которые установлены в шато. Блюстители порядка всегда начинают махать после драки кулаками, причем весьма интенсивно, и можно не сомневаться, что теперь все камеры в замке работают, а около монитора сидят бдительные охранники (или сторожа, это уж кому как больше нравится). И ей не улыбалось снова попасться на глаза Жоэлю или Диего, которые, конечно, прицепятся к ней всерьез. Отсюда и маскарад – «нелепые одеяния», как выразился Беарн. Ну а что касается «нелепых вещей», которые она говорит… Конечно же, мсье Беарн прекрасно понимает! О чем, кстати, свидетельствуют его тревожно мечущийся взгляд и бормотание.

– Как я мог оказаться вчера утром в бассейне, когда шато был полон полиции? Мы все тут были на глазах, можете кого угодно спросить, с утра до ночи в замке торчали, а я, как старший гид, даже оставался ночевать. Не был я в бассейне, вам любой подтвердит… И кто такая она, которой я якобы рассказал про ваш bleu?! Я никому ничего не говорил!

– Не были в бассейне? Все время находились на глазах? Никому ничего не говорили? – глумливо повторила Алёна. – А как насчет Виктори Джейби? Ей вы тоже ничего не говорили?

Бледное, тонкое лицо Беарна резко покраснело, потом так же резко побледнело. И то роковое сходство, которое вчера тщательно отслеживала Алёна, глядя на рисунки Эсмэ, выступило еще ярче, несмотря на то что у него были серо-голубые глаза, а у лысой похитительницы Алёниного браслета – черные.

Потом в серо-голубых глазах гида снова вспыхнуло то же самое лютое выражение, и Алёна опять подумала: если бы они были персонажами детектива… И тут же порадовалась, что они все-таки не персонажи.

Ну а Жан-Батист Беарн тем временем взял себя в руки.

– Кто такая Виктори Джейби и почему вы решили, что она имеет ко мне какое-то отношение?

– Потому что Джейби и Жибе – это одно и то же, – объявила Алёна. – Джей-би – по-английски, жи-бе – по-французски, а буквы-то одни. Кроме того, она ксерофилка, в нуайерском отеле «Замок Аршамбо» стащила чуть ли не все фирменные шоколадки, а вы говорили, что ваша дочь коллекционирует этикетки от фирменных шоколадок. Кроме того, у меня есть еще один довод…

– Да мало ли кто коллекционирует этикетки от шоколадок… – простонал Жибе Беарн. Не возопил возмущенно, заметьте себе, а именно простонал. – Например, дочь нашего начальника охраны…

– Да, я помню, вы в прошлый раз говорили, – согласилась Алёна. – Но говорили и о том, что собирательством их увлекалась и ваша дочь, с которой вы давно не виделись. У вас тогда было очень печальное лицо, и я подумала, что, наверное, тут скрыта какая-нибудь трагическая история. А потом я все поняла. Несомненно, у Виктории – наверное, ее настоящее имя Виктуар, она же француженка?[39]– и в самом деле непростая судьба. С ее-то склонностями!

– Что вы обо всем этом знаете? – прошипел Жибе Беарн. – И зачем вам нужна моя… дочь?

Признание обвиняемого – царица доказательств, как уверял господин, то есть товарищ Вышинский. Он, конечно, был мерзким типом, а все же в данном вопросе прав. Вот что подумала в тот момент наша героиня, но вслух ничего высказывать не стала, хотя бы потому, что ее собеседник небось слыхом не слыхал о товарище Вышинском. Счастливый человек!

– Ничего особенного я не знаю, – с невольной жалостью сказала Алёна. – Просто тогда, в замке, я видела ее мужчиной, а потом, на следующий день, женщиной. Уж не знаю, зачем она приезжала сыпать вам соль на раны… А может, просто у вас не было другого случая встретиться? Так вот в образе женщины она украла у меня браслет. Вернее, не у меня, а у девочки, дочери моих друзей. Теперь-то мне ясно, она не только ксерофилка, но и браслетоманка, у нее страсть к этим украшениям, но все было проделано так отвратительно.

Жибе побагровел.

– Короче, мне нужно, чтобы вы ей либо позвонили, либо при встрече сказали: мне все известно, а браслет необходимо вернуть как можно скорей. Или дайте мне ее телефон, – продолжала Алёна. – А то…

– А то – что? – вскинул брови Жибе.

– А то я в полицию обращусь, – с деланым сожалением пробормотала Алёна.

И тут Беарн расхохотался.

– А что такое? – немедленно начала задираться наша героиня. – Думаете, кража грошового браслета – не повод для обращения в полицию?

– В полицию можно обращаться по любому поводу, – согласился Жибе. И вдруг его интонации стали язвительными: – Например, по поводу пребывания некой дамы в некой конюшне в то время, когда там был убит некий человек.

Наступила минута молчания, как ни тривиально это звучит… Алёна просто оцепенела. У нее даже руки похолодели!

– Амиго Карлос! – закричал невдалеке какой-то турист. – Иди, я тебя сниму на фоне львов!

Громкий голос слегка вернул нашу героиню к жизни.

Она тупо оглянулась.

Кричал невысокий, тощенький, наголо бритый турист в невозможно широченных штанах. О господи, еще один лысый… Карлосом же, которого он сейчас фотографировал на фоне львов, оказался высокий мрачный латинос с длиннющими, ниже плеч, раскосмаченными волосами, которые гораздо больше пристали бы девице. Матерь божья, явный парик…