- Погоди-ка минутку. Есть мысль.

У Гулыгина от волнения сломался голос. Все повернулись к нему. Красноармеец побледнел, стиснул зубы.

Этот мрачный мужик никогда не отличался буйной фантазией, не лез с инициативами, но сегодня был его день.

- Мужики, уйдите с лестницы, - пробормотал он, доставая гранату.

- Гулыгин, очумел? Ты же не добросишь, -вскинулся Карабаш. - Даже если добросишь, тебе надо на лестницу выскочить. Он тебя сразу снимет и нас осколками побьёт.

- Действительно плохая затея, - подтвердил Глеб.

- Уйдите, мужики, - хрипло повторил Гулыгин.

Бойцы невольно отступили.

Гулыгин потянул за шнурок, но не спешил бросать, держал гранату на вытянутой руке и грозно смотрел на неё. Одна секунда, две секунды… Обычно взрывается через четыре.

- Бросай! - ахнул из холла Левашов.

Гулыгин подбросил гранату вверх, в пространство между маршами и пулей вылетел в проём. «Колотушка» взорвалась в воздухе, на уровне второго этажа. Подобные трюки, насколько помнилось, ещё никто не проделывал. Осколки разлетелись по горизонтали. Раздался истошный вопль, что-то тяжёлое покатилась по ступеням.

- Молодец, Гулыгин!

Словно выстрел прогремел из стартового пистолета. Лейтенант саженными прыжками помчался наверх. Между пролётами извивался раненый, держался за пробитый бок, смотрел умоляющими глазами. Самое время рассчитывать на добрые отношение. Глеб добил его выстрелом в голову и помчался дальше. Товарищи не отставали, шли на обгон и резко встали, когда наверху в коридоре разгорелась перестрелка. Стучали автоматы МР-40, стой и с другой стороны. Также внезапно выстрелы оборвались.

Бойцы изумлено смотрели на командира, можно подумать он что-то понимал. Кто мог стрелять? Все свои здесь. Ещё Левашов в холле, но он не реактивный, чтобы примчаться с такой скоростью. Недобрые предчувствия зашевелились. Шубин облизнул губы, отстранил Асташкина, рвущегося в бой, на цыпочках подошёл к проёму и высунулся. Посреди коридора валялся мертвый диверсант, грудь была прострелена, комбинезон залит кровью, больше никого. А нет, что-то шевельнулось в дальнем углу. Из проёма выступила фигура, прижалась к стене. Шубин чуть не задохнулся - какого чёрта! Кому было сказано не выходить из подвала.

В руках у Насти Томилиной был немецкий автомат. Она короткими шажками передвигалось вдоль стены, облизывала пересохшие губы. Волосы стояли дыбом, симпатичное лицо осунулось. Где она взяла автомат? Хотя, что в этом странного. В подвале валялась семь трупов, разведчики забрали только пять автоматов. Вооружилась, вышла из подвала, а когда бой переместился на второй этаж поднялась по задней лестнице, встретила диверсантов в лоб.

Шубин тоже прижался к стене, яростно жестикулируя, сделал страшное лицо – уйди, сами закончим. Настя словно не понимала, продолжала идти навстречу. Она дошла до ближайшего к ней проёма, показала пальцем – здесь, потом растопырила два пальца, чтобы не осталось сомнений. Он всё понял. За проёмом находилась монашеская столовая и несколько примыкающих комнат. Туда и забежали два последних диверсанта.

Сведения были полезны и стоило отдать Насте должное, она потрудилась на славу. Но Шубин испугался, он смертельно устал терять близких людей. Продолжал показывать знаками: «Не ходи туда, ступай обратно». Настя вроде поняла, отступила. Разведчики на цыпочках приближались. Из столовой вылетела граната. Страх молнией сверкнул в мозгу. Шубин закричал страшным голосом. Настя кинулась прочь, с разбега повалилась на пол. Боеприпас рванул с ужасающим грохотом. Стены посекло осколками. Разведчики присели, они находились сравнительно далеко. Настя зашевелилась, повернула голову, сделала попытку улыбнуться. Живая, вот же паршивка! Груз свалился с души.

- Гранату, - крикнул Шубин.

Асташкин выудил из подсумка «колотушку», сунул командиру.

- Ещё одна осталась, товарищ лейтенант.

- Да черт с ними, должно хватить.

Он бросился вперёд, достиг проёма, бросил гранату внутрь - от нашего стола вашему! Прижался к стене, она вздрогнула. Мельком глянул на девушку, она сидела на полу, спокойно смотрела перед собой, ковыряла в ухе. Шубин что-то почувствовал, а может ему показалось. В любом случае это было не то ради чего он тут надрывался. Лейтенант первым ворвался в помещение, дал очередь. В столовой царил хаос, лавки перевернуты, дубовый стол развалился. Следом ворвались Асташкин с Гулыгиным, ударили наобум, рассыпались вдоль стен.

Немцы ушли отсюда. В дальней части зала сквозь пелену угадывался коридор. Что там? Кухня. Склады. Не выйдут, гады, все равно в тупик упрутся.

Асташкин обогнал командира, бросил в коридор последнюю гранату. Вот и умница! Едва рассеялся дым Шубин оттолкнул подчинённого и первым пошёл в атаку. Запнулся об очередного умирающего, это был не офицер, а его плечистый телохранитель. Он тужился, пытаясь вдохнуть, из верхней части грудной клетки выплёскивалась кровь. Глеб перешагнул через умирающего, теперь тот точно не встанет.

В былые времена здесь находилась кухня. И в годы советской власти служители самого важного из искусств тоже готовили еду. Стояла плита, шкафчики с обросшей грязью, посуда, какие-то столы, разделочная тумба. Покатился по полу эмалированный таз. Что-то мелькнуло между тумбами, словно собака пробежала. Глеб ударил длинной очередью над столом, сбил со стены полки, покрошил глиняную посуду.

- Герр Прайслер, сдавайтесь! Вы проиграли.

Не бывает зверя страшнее загнанного. Показалось перекошенное лицо немецкого офицера. Патроны в автомате закончились, он бил навскидку из служебного «Вальтера». Пуля свистнула в угрожающей близости. Разведчики присели. Кончились патроны в обойме. Майор присел, быстро её поменял, снова открыл огонь. Он стрелял не целясь, игнорировал ответные выстрелы. Пришлось забраться в нишу, переждать трудную минуту. Асташкин повалился на пол, задёргал заклинивший затвор. Остальные благоразумно отступили, укрылись за стеной. Офицер изрыгал охриплую брань. Плен его не прельщал.

И вдруг откуда-то справа, из-за шкафов, простучала очередь. Немец отшатнулся, присел. Это было неожиданно. Кто там ещё? Настя находилась в коридоре. Пули незнакомца прошили столешницу. Потом донёсся басовитый рык и в поле зрения показался отец Кирилл с автоматом в руках. И вновь волнующее зрелище. Грудь колесом, глаза горят демоническим огнём. Очевидно он считал, что патроны в автомате не кончаются и возмущённо зафыркал, когда понял, что магазин опустел. Опомнился немец, вскочил и выпустил в отца Кирилла несколько пуль. Их разделяла от силы семь-восемь метров. Отец Кирилл застыл, качнулся…

Шубин прыжком покинул нишу. Автоматная очередь отшвырнула майора к стене, в таких условиях невозможно брать врага живым. С негодующим криком Глеб перемахнул через стол, кинулся к батюшке. Отец Кирилл всё ещё стоял, глаза были широко открыты, подрагивала борода. Вот он качнулся…

- Отец Кирилл! – Шубин схватил священника за рукав. - Вы ранены?