На въезде в лес он дал длинный гудок и с улыбкой взглянул на вьющуюся впереди дорогу.

В пятницу вечером все игроки собрались в гостиной Стэна Вурлицера обсудить правила и формат игры. Все, кроме Гвидо, прибыли ровно к девяти. Он появился на двадцать минут позже в окружении четырех хорошеньких молодых chicanas[13]в белых шелковых платьях с волнующим декольте, с тонкими ошейниками из жемчуга и опалов, которые крайне удачно гармонировали с кожей цвета расплавленной карамели.

Дэниел загляделся было, но вспомнил, что играть предстоит с Гвидо, а не с ними, и, сделав над собой усилие, переключил внимание.

Гвидо со вкусом поприветствовал остальных игроков. Это был крупный мужчина с выдающимся брюшком и склонностью к полноте. Лицо у него было широкое и смуглое, с обвислыми щеками. Он был бы нехорош собой, если бы не глаза, цветом и сдержанным блеском напоминающие обсидиан. На нем был смокинг и шелковый цилиндр. Запонки были из чистого золота. На браслете и кольцах посверкивали крупные бриллианты.

Когда Стэн Вурлицер представил его Дэниелу, Гвидо сдвинул брови:

— Мистер Вурлицер, — сказал он весело, — этот малыш, кажется, потерял свою мамочку. Надо бы ее побыстрее разыскать, чтобы малыш не начал плакать.

Дэниел, решив, что Гвидо что-то знает о смерти его матери, оборвал его:

— Пошел ты.

— Ай, какой смельчак! — воскликнул Гвидо, отшатнувшись с деланным испугом.

— Да ладно тебе, Гвидо, — с неодобрением сказал Руперт. — Побереги силы для игры.

— Ай, не удержался, — извинился Гвидо. — Ай, как мне сегодня хорошо! Я только что отлюбил по очереди всех девочек, и нам было так славно, что я даже слегка опоздал к вам. Не обижайся, малыш Дэниел, я пошутил, ты, конечно же, настоящий hombre,[14]несмотря на то, что у тебя еще сопли до колен и молоко на губах не обсохло. И мне будет так обидно, так обидно, — зычный голос Гвидо перешел в печальное бормотание, — размазать тебя, как…

— Кто кого размажет, мы еще посмотрим, — кивнул Дэниел.

— Стэнли, — Руперт округлил глаза, — может, начнем?

Правила были просты: делать ставку или пасовать в свою очередь, на втором заходе те, кто не делал ставок, могут их поддерживать, но не поднимать. Предложенную Стэном форму игры все одобрили: ставки делаются по кругу, начальная сумма пятьсот долларов, увеличивается по мере проигрыша; после каждых трех часов игры получасовой перерыв; после каждых шести часов — перерыв на час, дневной лимит игрового времени — двенадцать часов. Стэн собрал деньги, все, кроме Гвидо, отсчитали по сто тысяч наличными или, как Руперт, выписали чек.

Гвидо пренебрежительно проговорил:

— Я не пачкаю рук наличными и не теряю времени на бумажную возню.

Он щелкнул пальцами: его юные подружки взмахнули юбками и вынули по пачке купюр из-под подвязок. Гвидо, скрипнув зубами при виде их гибких бедер, проговорил:

— Я вам скажу: Гвидо Карамба не ставит на кон деньги, не познавшие тепла женской кожи. Надеюсь, на сегодня все дела закончены? Нам с девочками не терпится вернуться к прерванным занятиям. До встречи mаñаnа.[15]

— Ай, до встречи, — издевательски пробормотал Дэниел.

Перед полуднем игроки собрались у Стэна в покерной. Они разыграли, кто где будет сидеть — обозначили все места мелкими картами и вытягивали их по очереди. Дэниелу попался джокер, и он счел это за хороший знак. Когда все места были распределены, оказалось, что лучшей позиции он не мог и желать. По левую сторону от Дэниела, за круглым столом с восемью кучками золотых и черных фишек на сто тысяч долларов каждая, сидели Чарли Ли, Руперт, Джонни Руссо, Клей Хормель, Поль Шуберт, Гвидо и Бобби — что означало, что Гвидо и Бобби, сильнейшие игроки, будут, как правило, ходить до него.

На некотором отдалении от стола уже собралось около сотни зрителей. Клей Хормель, видимо, в пику Гвидо, прибыл со своей компанией юных старлеток. Карамельные красотки Гвидо, всё в таких же подвенечно-белых нарядах, сели позади него. К смокингу Гвидо на этот раз добавил черную накидку.

Дэниел шепнул Бобби, сидевшему справа:

— Гвидо похож на толстого Дракулу.

— Верно. И играет он как оборотень, — едва заметно кивнул Бобби.

Перешли к раздаче карт, эта честь досталась Гвидо, вытянувшему туз бубей. Каждый из игроков поставил по черной пятисотдолларовой фишке, Гвидо перетасовал колоду, а Радужный Шуберт снял часть ее. Гвидо закрыл глаза, поднял лицо к небесам, взмолился: «Боже, яви свою милость этим несчастным» — и раздал всем по пять карт для первого раза.

У Дэниела оказалась следующая комбинация: 9-8-6-5-3. Бобби объявил, что он пас, Дэниел сказал, что возьмет четыре тысячи. Чарли Ли, Руперт и Джонни Руссо спасовали.

— Эй, первый пот всегда беру я, — сказал Клей Хормель, поддерживая ставку. — Не возьмешь первый — не выиграешь.

— Согласен, — сказал Радужный Шуберт и тоже сделал ставку.

Гвидо воинственно взглянул на свои карты:

— Что это? Фул-хаус? Я ошибся, выбрал не ту игру. Но я все равно делаю ставку и надеюсь на благосклонность духов покера.

Он положил в банк четыре тысячедолларовые золотые фишки.

— Карты? — вкрадчиво сказал он, снимая верхнюю карту, но не переворачивая ее.

Дэниел слегка похлопал по столу в знак того, что он не меняет карт.

Гвидо с обреченным видом пожал плечами:

— И вы пас, мистер Хормель?

— Нет. Передайте три.

Он сбросил карты, и Гвидо дал ему три.

Радужный Шуберт обменял одну карту.

Гвидо перевернул колоду, накрыл ее фишкой и секунд тридцать вглядывался в свои карты. Наконец он сказал:

— Нет, я не могу. У меня два туза, две двойки, и этот малыш верхом на пчелке.

Он улыбнулся Дэниелу и раскрыл карты:

— Ну, что мне делать?

У него было два туза, две двойки и джокер.

Очевидно, надо было вытащить две карты к тузу, двойке, джокеру. Дэниел мягко предложил: «Сбросьте двойки и прикупайте к джокеру».

Гвидо посмотрел на Дэниела с непередаваемой яростью:

— Я тебе скажу, малыш. Можно кинуть Гвидо на деньги, потому что Гвидо — человек счастливый, и они его не интересуют. Можно заигрывать с женщинами Гвидо, потому что Гвидо — человек щедрый, и всегда готов поделиться с ближним небесным блаженством. Но, — взревел он, желая подчеркнуть то, что скажет дальше, — не стоит, ай, не стоит тягаться с Гвидо умом!