– Худов дух, Мураш, ты о чем вообще?

– Я же говорю, Хвать…

– Ладно, наливай. Посмотрим, хороший у них вкус или нет.

– Я к этому кувшину не притронусь. Вдруг его обсыпали чем-нибудь?…

– Только если разносчица с ними заодно. В противном случае она бы уже валялась мертвая, разве нет?

– Выглядит она нехорошо, как по мне.

– Ты бы тоже смотрелся так себе с шишками по всему лицу и шее.

– Шишки – один из признаков отравления местным ядом…

– Нижние боги, Мураш! – Хватка взяла кувшин, наполнила себе кубок янтарной жидкостью и сделала глоток. – Вот, видишь? Не так уж и плохо. У нас в подвале запасы, конечно, получше.

Мураш, набычившись, смотрел на нее.

Вернулась Дымка и вальяжно раскинулась на стуле.

– Сейчас принесут, – сказала она. – Ну, Хвать, как вино?

– Сойдет. Хочешь?

– Знаешь, от всей этой беготни жутко пересохло в горле, так что наливай, дорогая.

– Самоубийцы, вы обе, – сказал Мураш.

– Вот только мы почему-то не холодеем.

– Кстати, есть яды, которые убивают не того, кто его принял, а соседа, – сказала Хватка.

Бывший сержант вжался в спинку стула.

– Вот-вот, я о них слышал… Проклятье… Дура, ты убила меня!

– Да успокойся, – встряла Дымка. – Мураш, она тебя дразнит. Правда. Ведь правда, Хватка?

– Ну…

– Хвать, лучше скажи ему, если не хочешь выковыривать из горла его ножичек.

– Ладно, ладно, я пошутила. Подразнила, и хватит. К тому же тех, кого по жизни холодит, яд не берет.

– Вы обе меня, кажется, за кретина держите!

Видя, что женщины возражать не собираются, фаларец зарычал, выхватил у Дымки кувшин и демонстративно в несколько глотков осушил его. Огромный кадык скакал вверх-вниз, как будто Мураш случайно проглотил пробку.

– Кретин, зато бесстрашный. – Дымка покачала головой.

Мураш облизал усы, грохнул кувшином об стол и смачно рыгнул.

Официантка тем временем принесла на дальний столик бутылку светлого абрикосового нектара. О чем-то поговорив с приезжими, она дернула головой и удалилась. Милая толстушка и родственник Калама от души плеснули себе выпивки, затем подняли бокалы и, качнув ими в сторону малазанцев, пригубили.

– Только взгляните, какие прекрасные оттенки зелени, – сказала Дымка, улыбаясь.

А женщина уже вовсю шагала в их направлении.

Мураш схватился за рукоять своего гладия.

– Вы нас убить хотели, что ли? – угрюмо проговорила женщина по-малазански, но с сильным акцентом. – Пойло отвратительное!

– К нему привыкаешь, – невинно моргая, ответила Дымка.

– Правда? И когда же?

– Я слышала, бальзамировщики от него без ума.

Женщина фыркнула.

– Проклятые мезланы. Что ж, война так война. Сами напросились.

Она развернулась и нетвердой походкой отправилась назад к товарищам.

Официантка словно ожидала своего выхода, поскольку появилась буквально сразу после того, как гостья из Семи Городов упала на стул. Они еще о чем-то поговорили. Женщина дернула головой, и официантка удалилась.

Через некоторое время она подошла к столику малазанцев с изысканной переливающейся всеми цветами бутылкой в форме гигантского насекомого.

– Это вам! – грубо бросила официантка. – И больше я в ваши игры не играю, какие бы чаевые вы ни пообещали. Думали, я вас не раскусила? Тут две женщины с мужчиной, там двое мужчин с женщиной! Меня воротит от таких, как вы. Вот я нажалуюсь владельцу, и он запретит вам появляться. С нас не убудет!

Задрав голову, девушка развернулась и гордо удалилась куда-то в недра ресторана – видимо, туда, где с присущей им мрачной тревогой прячутся владельцы.

Малазанцы долго молчали, уставясь на причудливой формы бутылку.

Хватка попыталась сглотнуть, но во рту все пересохло.

– Мужское или женское?

– Женское, – противно пропищал Мураш, будто кто-то его схватил снизу. – Пахнуть должно… приятно.

– Следует признать, войну они выиграли, – сказала Дымка, откашлявшись.

Хватка посмотрела на нее.

– Устроили настоящую бойню.

– Нам что, придется это выпить? – простонал Мураш.

Спутницы молча кивнули.

– Что ж, – начал Мураш, – как-то я врубился прямо в роту Багровой гвардии…

– Ты упал с дерева…

– …и вышел из свалки живым. А однажды я встретился лицом к лицу с диким вепрем…

– И вовсе не диким. Это была Тротцева зверюшка, а ты просто верещал, как свиноматка.

– …и в последнее мгновение перепрыгнул через него…

– Он тебя в стену впечатал.

– …Так что если у кого-то и достанет смелости сделать первый глоток, то у меня.

С этими словами Мураш схватил бутылку, рассмотрел клеймо на пробке.

– «Зеленый морант». Дешевка. Эх, была не была.

Обычно молочко разливали наперстками и подавали исключительно женщинам, желавшим забеременеть. Действует или нет, неизвестно. Возможно, организм переживает такую встряску, что беременность – единственный выход. Лишь бы не пить эту гадость снова.

Хватка достала светлый платок и помахала им над головой. Теперь придется дать им комнату и недельный постой. Надо же, посрамили мезланов. Боги, как давно нам не встречалась достойная компания.

Ради этого даже не жалко выпить кворлского молочка.

Мураш сделал глоток, поставил бутылку и тут же отрубился. Со стула он сполз мягко, будто без костей – судя по грохоту, они все перекочевали в голову.

Ну, почти не жалко. Хватка вздохнула и взяла бутылку.

– Как хорошо, дорогая, что нога у тебя выхолощена, – сказала она Дымке.

– Ты имеешь в виду – стерильна?

– Хотелось бы верить, но я не настолько наивна, – ответила Хватка. – Перед тем как выпьешь, проследи, чтобы они заказали нам повозку.

– Обязательно. До завтра, милая.

– До завтра.

Карга скакала вокруг зачарованного постамента, кося глазом на странный призрачный вихрь над ним. Сила чародейства Высшего алхимика была сладкой и дурманящей, словно пыльца опиумного д'баянга; от демона же разило чем-то неприятным и чужим. Впрочем, для Великой воронихи и ее сородичей этот аромат чужим не был.

– А ты смел, – обратилась она к Баруку, который, сложив руки, стоял перед постаментом. – Масштабы твоей силы и воли внушают уважение.