– Уходить надо, потом нацелуетесь, – проворчал Латышевский.

Ольга пропустила его слова мимо ушей, а сталкер устало пожал плечами:

– Зачем? Поле боя за нами. К тому же там моя винтовка и пулемет.

Он аккуратно отстранился и резким движением стряхнул с клинка кровь, затем спрятал оружие в ножны.

– Выходит, мы их уделали? – недоверчиво спросил Игорь. – Их же точно было десятка два как минимум! Даже не верится, что у нас получилось… Расскажем, когда вернемся, – сочтут врунами…

Тем временем Ольга принялась расстегивать на Пустыннике куртку.

– Снимай! – потребовала она, и сталкер молча повиновался, предварительно сняв разгрузку.

– Ну ты даешь, – захихикал Валера, – прямо здесь?..

– Идиот, – Ольга зло сплюнула, – у тебя одно на уме, кретин!

Она скомкала и бросила в сторону окровавленную куртку, затем стащила с Артура рубашку и оторвала несколько чистых лоскутов, достала из рюкзака флакончик со спиртом, намочила ткань и принялась протирать лицо, волосы, шею и руки сталкера, смывая кровь алчущих.

– Я цел, – сказал Пустынник.

– Я вижу… На всякий случай.

Ворон, к которому уже вернулось его обычное настроение, с иронией заметил:

– Надо сказать, в компании двоих парней, которые уделали в рукопашной алчущего, я начинаю чувствовать себя неполноценным. Вот и думаю, как бы счет уравнять… Твари, я так понимаю, в дыму не видят?

– В оранжевом – не видят.

– Выходит, для них весь мир в красных тонах, – ухватился за мысль Сергей.

– Лучше давайте все подумаем, что дальше делать-то, – предложил Слепнев, все еще тяжело дыша. – Мы растратили три пулеметные ленты и кучу гранат…

– У меня осталась одна, – сказал Макс, – кажется, она последняя. А с патронами что? Я расстрелял три рожка, и у меня еще хватает…

– Да, но вы заметили, что по-настоящему эффективны только пулеметы? – задал риторический вопрос Латышевский. – Потому что у меня рикошеты шли раз за разом. На каждые пять выстрелов – два-три рикошета.

– Всегда хотел проверить одну вещь…

С этими словами Макс сделал несколько шагов вперед, прицелился с колена в ближайшую тушу и сделал точный выстрел. Пуля скользнула по шкуре, пропахав борозду и сорвав пару наростов.

– Ты мог бы у меня спросить, – сказал Пустынник, – и я бы тебе сказал, что от мертвых алчущих рикошетов нет.

– Мы это, кстати, тоже обнаружили еще лет двадцать назад, – вставил Слепнев. – Парадокс, не правда ли?

– Вот что странно, – поправил на носу очки Петруха, – неужели я один заметил, что алчущие нынче ведут себя совсем не так, как последние восемьдесят лет? Они поумнели, собираются в большие стаи и охотятся группами, загоняя жертву в западню и ориентируясь по вспугнутым птицам… В то время как раньше их мозгов хватало только на незамедлительное нападение.

– Во всем этом нет ничего странного, – пожал плечами Пустынник. – Они, как и все другие виды, приспосабливаются. Естественный отбор привел к тому, что выжили самые сильные и умные. Я ведь упоминал, что алчущим здесь не рай. Когда для выживания уже недостаточно быть сильнейшим – остается только умнеть. Всего девять лет назад или около того они и правда нападали незамедлительно, стоило им завидеть добычу. Я, когда обнаружил слежку, сразу предположил, что это поумневший алчущий, но и сам не ожидал, что настолько.

– Похоже, они поумнели все и разом, – мрачно добавил Виктор. – Как же так, ты учуял одного, а тут их сразу стая.

– Это все птицы, – голос Пустынника прозвучал, как всегда, спокойно. – По кружащим над нами птицам новые алчущие узнают, где есть что-то съедобное. Так что наш преследователь, вспугивая птиц, привлек внимание своих сородичей со всей округи.

Где-то вдалеке раздался зычный рев.

– А это еще кто?!

– Понятия не имею. Возможно, какой-нибудь зверь, изменившийся так же, как волкари и вороны.

Пустынник, оглядываясь, вышел из-под арки, поднял с земли свое оружие, осмотрел и перезарядил его. Затем заправил в пулемет новую ленту.

– Думаю, надо двигаться дальше. Чем раньше покинем город, тем быстрее сделаем привал. В городе отдыхать небезопасно теперь, раз уж алчущие лазят по плющу и работают в команде…

– А раньше не лазили? – уточнил Сергей.

– Не лазили. И не плавали.

– А теперь еще и плавают?!

Сталкер пожал плечами:

– Вполне возможно. Зараженные при мутации теряют напрочь все человеческое, включая навыки, и в плавании в том числе. Но не удивлюсь, если окажется, что они снова научились. Не забывайте, у алчущего мозг хоть и мутировавший, но размеры и количество серого вещества, полагаю, остались те же, что и у нас с вами. Проще говоря, их потенциал весьма велик.

– Ну, по крайней мере, ума обойти нас с тыла под аркой им не хватило, – ухмыльнулся Валера. – Давайте уже наконец свалим отсюда.

Люди поднялись на ноги – кто сидел, отдыхая, – проверили еще раз оружие и продолжили свой путь на восток. Или, точнее, хотели продолжить.

Валера нетерпеливо двинулся чуть впереди всех, и в тот момент, когда он вышел из-под арки на улицу, ему на спину спрыгнул алчущий.

Наемник захрипел, когда огромная туша припечатала его к земле, но хищник приставил ему к горлу изогнутый коготь и разорвал шею одним движением еще до того, как Пустынник успел хорошо прицелиться.

Когда только хрип сменился бульканьем, по монстру ударили сразу из десятка стволов, но тот, словно пружина, подпрыгнул вверх и снова уцепился за плющ. Вдогонку ему полетел шквал свинца, однако без особого результата: алчущий проворно скрылся в окне третьего этажа.

– Ублюдок! Сволочь!! Тварь!!! – взвыл Игорь и бросился к Валере, доставая аптечку.

Ольга только покачала головой: ежу понятно, что ему уже не помочь.

– Сука, – в сердцах сплюнул Ворон, – вот же дрянь…

– Он ждал. Знал, что мы выйдем с этой стороны, – тихо сказал Латышевский.

Макс, держа под прицелом окна, крикнул:

– Хватит базарить! Отходите, к чертям, на середину! Он еще раз может прыгнуть!

Люди, подавленные внезапной и такой глупой смертью товарища, подчинились, заняв круговую оборону прямо посреди мостовой. Ворон толкнул Макса локтем и негромко сказал:

– Ты ничего странного не заметил?

– О чем ты? – насторожился Макс, и они оба сразу оказались в центре внимания.

– О твари, ясен пень. Алчущий убил Валерку одним-единственным движением. Одним когтем. Вместо того чтобы начать терзать зубами и когтями всех четырех конечностей, как они это всегда делают.

– А еще он был больше других, – добавил Пустынник, – и тяжелее килограммов на тридцать.