Надо на мост, пришла мысль. Старуха была права. Нужно срочно на мост. Врага надо видеть в лицо. Так проще. Иначе можно закопаться и либо расшибить башку, либо проиграть.

Москва. 2022 год.

Сергей Витальевич проснулся в машине, на откинутом назад сидении. Было холодно и неудобно. Интересно, от холода проснулся, или от неудобства?

Он поднялся, подхватил мобильник и посмотрел на часы. Нет, не от холода и не от того, что на сидении в машине нормально не поспишь. Нормально спать можно где угодно и как угодно, если спать хочется. Сработали биологические часы. Как приказал себе, проснуться через час, так и проснулся, минута в минуту. А если внутренние часы не сбоят, значит еще не устал.

Полковник приоткрыл дверцу и выставил на улицу ноги. Посидел полминуты, потер глаза. Наконец вылез наружу. За ночь убрали трупы, увезли раненых, немного разгребли завалы. Час назад, после чего и отправился спать, сменили ребят из ОМОНа, что стояли в оцеплении. В остальном ничего не изменилось.

Картинка, что могла показаться ночным кошмаром, при свете дня выглядела так же. Пустые покалеченные дома, съехавший в реку кусок набережной с горками-развлекалками, памятник с оторванной балдой и туманное нечто вместо моста.

Он вздрогнул и пошел к рядам оцепления.

— Все в порядке?

— Так точно.

Полковник кивнул. По ту сторону «живой изгороди» из молодых ОМОНовцев появлялись первые прохожие. Какие-то останавливались и глазели на ОМОН и на затуманенные останки моста.

Римская империя, блин. Поставить загородку вокруг площадки, выгнать на нее кучу людей и поубивать. Кассовые сборы перекроют все что можно. А уж за бесплатно наше население готово смотреть на чужие катастрофы со смертями вечно. Будь то пожар, или авария на дороге с раскатанными по асфальту кишками — народ соберется мгновенно. И будут стоять, и глазеть. А потом еще неделю мусолить тему. Интересно, что должно случиться, чтобы люди перестали устраивать клоунаду из смерти, трагедии, чужой беды?

— Взвод из зоны аномалии не возвращался? — спросил безнадежно, зная ответ.

— Нет, товарищ полковник.

Он кивнул и пошел дальше, осматриваясь, что изменилось за час сна и изменилось ли. А из головы не шел молодой командир ОМОНовского взвода. Ответственность парень на себя забрал. Только вот жить дальше с этим предстоит ему, полковнику милиции. Сергей Витальевич до боли закусил губу. И выходит, как не крути, что это его личная ответственность. Это от начальства отбрехаться можно, родным и близким погибших пособолезновать. Эта ложь пройдет. А вот себя сколько не обманывай, хрен чего выйдет.

Когда вернулся к машине, полковника ждал новый сюрприз. Рядом с его авто, с водительской стороны, стоял высокий тощий парень лет двадцати с небольшим, с волосами цвета вороньего крыла и беспечно болтал с водителем.

Гражданский вел себя так, будто это была его машина, его водитель и его мост, на котором прожил всю жизнь, собирая мзду за проезд. В руке посторонний держал небольшой пакетик. Периодически запускал в него длинные музыкальные пальцы, доставал что-то, пихал в рот и с удовольствием и хрустом прожевывал.

Наглость и будничность, с которой это все происходило, вывели полковника окончательно. Еще больше взбесил водитель, который с радостью выслушивал байки гражданского, словно не в аномальной закрытой зоне сидели, а у него на кухне. И ОМОНовцы сволочи. Толку от их оцепления, если всякий желающий может сюда пролезть.

Сергей Витальевич решил учинять разборки в порядке живой очереди. Проигнорировав гражданского он сунулся в салон со своей стороны и посмотрел в лицо водителю.

— Скажи мне, — стараясь выдержать ледяное спокойствие, произнес он, — Почему посторонние на территории? И какого рожна ты поощряешь это присутствие?

Водитель стушевался, так будто завис между двух огней. Словно бы ему одновременно стало совестно перед полковником, а заодно и за полковника перед собеседником.

— Это не посторонние, Сергей Виталич, — отозвался он наконец. — Это Зюзя.

— Какая еще Зюзя? — не выдержал полковник. — Черт вас всех… И без того дурдом, так они еще усугубляют.

Водитель совсем поник. Зато встрепенулся паренек.

— Сергей Витальевич, разрешите я сам объясню, — встрял он.

— А вы молчите, — полковник почувствовал, что нервы на пределе, что сдерживаться уже больше не может. Сердится. А раз сердится, значит уже не прав. Но сил держать себя в руках не было.

— Спасибо, — весело отозвался парень. Его, как казалось, вся эта ситуация немало забавляла.

— С тобой позже разберемся, — зло пообещал полковник и сунулся обратно в салон, воззрился на водителя. — Я слушаю.

— Ну он свой, — вяло забормотал водитель. — Вчера когда врачей не хватало студентов старшекурсников из меда привезли, чтоб помогали. Ну вот…

Водитель остановился на полуслове и покосился на начальство. Полковник смотрел испытующе.

— Зюзька и помогал вместе со всеми. А потом, когда медики закончили, попросился остаться на всякий случай. Вроде как добровольцем. Ну ребята из ОМОНа его и оставили. На всякий случай. Вдруг врач понадобится. А он хоть и недоучка, но лучше такой, чем вообще никакого. Тем более сам попросился. Вот…

Водитель снова замолк, не зная что еще добавить. Сергей Витальевич вылез из салона, посмотрел на студента.

— Могли бы разрешения спросить, — проворчал он.

— Так вы спали, — жалобно протянул водитель.

Полковник обошел вокруг машины, посмотрел на медика.

— Доброволец, значит.

— Вроде того, — благодушно улыбнулся тот.

— Зюзя.

— Вобще-то меня Степаном зовут, Зюзя это так… за заслуги перед отечеством.

Полковник крякнул. Интересно, за какие это заслуги дают подобные погоняла. Степа запустил пальцы в пакетик, выудил что-то светлое, тонкое. Захрустел. Сергей Витальевич сглотнул голодную слюну. Только сейчас понял, что не ел почти сутки.

— Чего жуешь, доброволец?

Степа с улыбкой продемонстрировал на вытянутой руке пакетик. «Ролтон» гласили красные буковки на желтом фоне.

— Это суп что ли, вермишелевый? — поперхнулся от неожиданности Сергей Витальевич.

— Не-а. Это яичная лапша моментального приготовления.

— А кипяточком ее не надо? — ехидно поинтересовался полковник.

— Когда как, — на полном серьезе пустился в объяснения Степан. — Это как хлеб. Бывает мягкий, а бывают сухарики. Вот это сухарики.

Студент поглядел на пакет и жизнерадостно добавил:

— Со вкусом грибов. Хотите? У меня еще есть.