— М-м? — промычала она, что означало: зачем?

— Кремль посмотрим.

— М-м, — ответила Аля, что не означало ни да, ни нет. То, что Рыжий интересуется памятниками старины, ее уже не удивляло.

Как хорошо она понимала теперь прежнего Антонова, когда он продирал глаза с похмелья. И ведь вроде не так много было выпито. Как напьешься «Хенесси»… Аля вошла в ванную. Лешкино полотенце висело на своей вешалке. Мокрое.

«Ну и что? Он успел помыться утром», — одернула себя Аля. При свете дня ночные страхи казались детскими и надуманными.

Они позавтракали бутербродами с кефиром и поехали в Рязань, которая оказалась пыльным провинциальным, но милым городком. Аля так давно не была нигде, кроме Москвы и заграницы, что Рязань показалась ей экзотикой почище Швейцарских Альп.

Кремль был белым и располагался на холмах. Внутри реставрировали собор, монументальное кирпичное строение с византийскими колоннами и тремя синими куполами. Аля и Леша осторожно просочились через огромные двустворчатые двери. В соборе царило гулкое запустение и противно жужжала электропила. Стены были доверху покрыты облупившейся росписью, но больше всего их поразили массивные колонны, которые нельзя было обхватить и впятером. Наверное, храм служил последним убежищем горожанам во время татарских или половецких набегов.

А еще оказалось, что в Кремле живут — прямо на территории комплекса стояли барачного вида строения, и люди у подъездов лузгали семечки. Мальчик в трусах и в майке набирал воду из колонки в бидончик, и Аля, не удержавшись, стала фотографировать его за этим экстремальным занятием.

Потом они прошлись по набережной мимо обнимающихся парочек и гогочущих компаний, полюбовались на половинку Есенина — памятник изображал поэта по пояс, с распростертыми руками и словно вырастающим из земли, наподобие разлапистой ели. Поели в ресторане какой-то дорогой гадости и вернулись в свою избушку уже затемно. Аля ужасно устала и спала без страхов и видений.

Зато с утра она проснулась ни свет ни заря, тихонько выползла из-под одеяла, чтобы не разбудить Лешку, оделась и вышла на крыльцо. Вопреки утверждениям Антонова, на веранде было солнце. Оно щедро заливало полянку и лес, а деревянная беседка в его косых утренних лучах казалась янтарной и такой уютной, что Але захотелось там посидеть. Подойдя поближе, она заметила на полу какую-то тряпку вроде одеяла. Лешка опять повесил здесь полотенце, а оно свалилось с перил?

Но это действительно было одеяло, из тех, что лежали про запас у них в шкафу в спальне. А в одеяле, закутавшись до носа, спало существо с нахмуренным лицом подростка и ярко-рыжими волосами. Вроде бы это была девушка.

Аля не вскрикнула, но существо все же проснулось. Рывком село, щуря на солнце сердитые зеленые глаза. А потом разглядело Алю и неуловимым движением выпростало из складок одеяла кулак с зажатым в нем коротким лезвием.

Аля не успела испугаться. Скорее, она удивилась такому кинематографическому повороту. По ее представлениям, девушка должна была взметнуться в прыжке, на ходу превращаясь в лису, и исчезнуть в чаще. Но этого не случилось, и Аля продолжала стоять столбом на пороге беседки и с растерянным любопытством разглядывать неведомое рыжее создание.

— Порву, — сипло сказало создание и действительно прыгнуло. Но не обернулось лисой, а лишь вскочило на ноги. — Порву, уйди с дороги.

Аля как зачарованная смотрела на нож и не двигалась. Иногда в критические моменты она впадала в такой ступор. Она только слабо помахала рукой, что означало то ли приветствие, то ли протест.

Лисица в человеческом облике отхаркнула, сплюнула на одеяло и шагнула вперед. Аля запоздало ахнула. Блеснуло в утреннем солнце лезвие ножа. Какая-то сила подняла Алю в воздух и отшвырнула в сторону. Она не удержалась на ногах и упала, а когда приподнялась, Лешка уже держал рыжего оборотня за вывернутые локти. Оборотень вырывался и извергал из себя невозможные ругательства.

— Ну, тише, тише, — приговаривал Леша.

Но прошло еще около получаса, прежде чем странное создание с огненной гривой поверило, что его тут не собираются бить, сажать на цепь и вообще обижать. Оно даже сообщило, как его зовут. Света, вот как звали эту лисичку. Света, как обычного человека.

— Ну, вот и славно, Света, — сказал Леша таким голосом, каким с Алей разговаривала Ребекка в австралийской клинике. — Пойдем, мы тебя завтраком угостим.

Пока Аля готовила омлет, рыжий оборотень отмывал в ванной лесную грязь. С мокрыми волосами и тонкой шеей, закутанная в большой для нее Алин халат, Света казалась совсем ребенком и на Лешин вопрос, сколько ей лет, не обиделась, а ответила:

— Скоро восемнадцать.

На вид ей было по крайней мере на четыре года меньше.

— И давно живешь в лесу? — продолжал допытываться Антонов.

— Сколько в бегах, — шмыгнув носом, непонятно сказала лисичка.

— А откуда убежала?

Света демонстративно пододвинула к себе тарелку с омлетом:

— Пожрать-то дайте спокойно. Потом сама все расскажу.

Завтрак она смела в одну минуту и потребовала еще.

— Слишком много яиц вредно, — заикнулась Аля, но Лешка подтолкнул ее: ничего, пускай ест, жалко тебе, что ли.

Кроме яиц у них были только масло, молоко и хлеб: они вчера вернулись поздно, и было не до покупок. Аля, подумав, стала делать гренки, а Лешка пока налил гостье растворимого кофе.

— А просто молока нет? Не люблю эту горечь, — сказала она.

Было и просто молоко, и просто хлеб с маслом, и хлеб, вымоченный в молоке и яйце и пожаренный на масле, — Света умяла все. Ее щеки залоснились и порозовели, и она стала похожа совсем уже на девочку с шоколадной обертки.

— Это… Мне в сортир, — объявила она, сглатывая слюну.

В сортире девочка-шоколадка просидела довольно долго, потом мыла руки и умывалась жидким мылом, похрюкивая от удовольствия, потом потребовала свою одежду и возмутилась, что ее положили стирать — в общем, вела себя как дома.

— Ты что-то рассказать хотела, — напомнил ей Алексей.

— Да я не хотела — придется, — ухмыльнулась Света.

— Может, на улицу пойдем, — предложила Аля, которой уже надело торчать все утро за плитой в душной кухне.

— Да ну — на улицу. Еще увидит кто.

— От кого же ты прячешься, лесная сказка?

— Чего? — покосилась на Лешу Света и принялась рассказывать, крутясь на табурете.

Она убежала от отчима, который ее бил и лез… ну, сами понимаете. А у него друзья в ментовке. Далеко уйти она не успела, а он уже объявил ее в розыск. Вокзалы и автобусы теперь для нее закрыты, сами понимаете. Да и бабла нет.

— А родственники у тебя есть? Где твоя мама? — Аля не могла поверить в эту жалостную историю из книжки про жизнь беспризорников в царской России.