Царь замолчал, но Красные Мокасины не торопил его. Люди говорят только тогда, когда томящееся в душе просится наружу.

– Моя Катенька была со мной, – выдохнул Петр, и Красные Мокасины заметил, что на глазах сурового царя блеснули слезы. – Она никогда не желала со мной разлучаться. Однажды в Персии ей пришлось остричь свои роскошные волосы, там было невыносимо жарко, но она хотела остаться со мной… – Он снова замолчал, а затем продолжил: – Я похоронил ее. Если ты видел мой корабль, то ты видел и могилу рядом. Когда я отказался подчиняться ангелу, то сразу понял, кто кем управлял. Они искусно играют роль наших слуг: великий царь сделал то, великий царь сделал это; на самом деле мы им служим, и все по причине собственной глупости. Я должен был догадаться об этом, когда они помогли мне одержать верх над староверами. У них и в мыслях никогда не было помогать нам, они желали только одного – использовать нас. – Он повернулся к Красным Мокасинам. – Когда я отказался повиноваться ангелу, он попытался убить меня. Но один из моих философов – женщина – сделала мне подарок. Она им тоже полностью никогда не доверяла. И я смог убить ангела, ну, или, по крайней мере, от него избавиться. Но он отомстил мне. Он отпустил ифритов, которые поддерживали мой корабль в воздухе, и корабль упал на землю. – По щекам царя продолжали бежать слезы, но голос звучал ровно. – Это было такое падение… Но я остался жив, к сожалению, и они захватили меня в плен, и как у нас таскают по ярмаркам для потехи медведей, закованных в цепи, так и из меня сделали игрушку, – с горечью произнес царь. – Я покажу им, какую глупость они допустили, не убив меня. Я на своем веку подавил не один бунт. Головы стрельцов падали, как яблоки с яблони, если ее хорошо тряхнуть. А их кровью пропиталась земля. А сейчас вода в реках Америки станет красной от их крови.

Красные Мокасины криво усмехнулся:

– Вы расправитесь с бунтовщиками с помощью армии в пять человек, имеющей в запасе всего одну свежую лошадь?

На мгновение лицо царя сделалось пунцовым, но он тут же рассмеялся, да так громко и с такой мукой в голосе, что все обратили в его сторону встревоженные взгляды.

– Да, да, верно. Небольшое затруднение, как-то я о нем не подумал, – сквозь смех произнес он, но тут же взял себя в руки. – Мой бедный, бедный сын, он был прав… Благослови Господь его душу и покарай меня. Эти существа в ангельском обличье на самом деле дьявольские отродья, и я разгадал их планы. Они хотят уничтожить нас всех – русских, французов и индейцев в том числе. Они стравливают нас, чтобы наступил Апокалипсис, и, да простит меня Господь, я так долго был орудием для осуществления их планов. Мы подошли к самому краю пропасти, мой друг, и Господь отвернулся от нас.

Боль пронзила Красные Мокасины, и он стиснул зубы, затем пристально посмотрел на царя.

– Я думаю точно так же, как и вы. Я забрался сюда, так далеко от моего родного дома, чтобы удостовериться, действительно ли на нас надвигается великая смерть.

– В таком случае прими мои поздравления, – сказал царь. – Ты нашел доказательства.

Пик грозы миновал, но Франклин и Вольтер все же успели насквозь промокнуть, пока добирались до частокола. Роберт уже стоял на сторожевой площадке, вперив взгляд в отряд из примерно пятидесяти конных воинов. Их возглавлял высокий и стройный человек, чуть старше тридцати пяти лет. Он восседал на низкорослой лошади чикасо и, несмотря на потоки воды, лившиеся с полей его шляпы, невозмутимо рассматривал стоящих на стене. Весь отряд был в одежде темно-коричневого цвета.

Всадник снял шляпу.

– Делегация маркграфства Азилия по вашему приглашению прибыла на переговоры, – прозвучал его сильный и властный голос.

Роберт тихо присвистнул:

– Это сам маркграф Оглторп.

– Знаю. Что на это скажешь?

– Я думаю, он якобит до мозга костей.

– Но в первую очередь он человек чести, – послышался другой голос. Франклин обернулся и увидел Томаса Нейрна. – Если он говорит, что прибыл для переговоров, то, значит, для переговоров.

– Хорошо, это ваше решение, губернатор, – сказал Франклин.

– Губернатор? – произнес Нейрн с явной горечью в голосе. – Уверен, что меня уже сместили с этого поста и я больше не являюсь правителем Южной Каролины. Теперь все в руках Тайного союза. А для них одно ваше слово стоит пяти любого из нас.

Франклин вздохнул:

– Давайте определимся так, губернатор: то, что вы говорите, возможно, соответствует правде, и я не стану лицемерить и прикрываться ложной скромностью, – действительно, у меня есть авторитет во всех колониях. Я честно в этом признаюсь, но так же честно я признаюсь и в том, что не обладаю ни политическим, ни военным опытом, чтобы в сложившейся ситуации должным образом воспользоваться своим авторитетом и популярностью. Губернатор Южной Каролины – вы. Кроме того, до наступления лучших времен вы являетесь верховным командующим военных сил Тайного союза на территории Каролины. Вы будете выполнять свой долг, а я свой.

Нейрн пристально посмотрел на него, и показалось, что он как-то распрямился и сделался более значительным и в то же время словно согнулся под грузом ответственности.

– Хорошо, – сказал он. – Надеюсь, я справлюсь с возложенными на меня обязанностями. Мои познания в военной стратегии оставляют желать лучшего, но соглашусь с вами, у меня их больше, чем у вас. А у Оглторпа, – он кивнул в сторону всадника, – больше, чем у кого бы то ни было из нас. – Он вздохнул. – Но мы не можем назвать его нашим другом. И все же нельзя допустить, чтобы они стояли там под дождем. Открывайте ворота, – распорядился он и начал спускаться вниз по лестнице, чтобы встретить гостей.

Франклин последовал за ним.

Оглторп сдержанно поклонился, не Франклину – Нейрну, несмотря на оценку, которую тот ему дал.

– Мои воины останутся за воротами, губернатор, – сказал маркграф.

– Мы будем рады видеть всех вас в качестве наших гостей, – заверил его Нейрн.

Оглторп скупо улыбнулся:

– Губернатор Нейрн, я не хочу тратить время на лишние формальности. У меня нет полной уверенности, что мы сегодня заключим пакт о взаимопомощи. И может так случиться, что я выеду из этих ворот только для того, чтобы вернуться и разрушить их. И поэтому ни я, ни мои люди – мы не хотим быть неблагодарными в ответ на ваше гостеприимство. Сам же я позволил себе оказаться на вашей территории только для того, чтобы узнать, когда состоится совет.

Нейрн осторожно откашлялся:

– Вы приехали первыми. Мы ждем еще испанцев, французов, криков, чероки, маронов…

При упоминании последних Оглторп нахмурился:

– Маронов? С этим сбродом никто из нас не заключает союза. Стоит только повернуться к ним спиной, как, будьте уверены, губернатор Нейрн, они вам сразу же перережут горло.

– Риск существует всегда, – вмешался в разговор Франклин, – особенно обидно тогда, когда те, кого мы считали своими союзниками, нарушают договор.