Арап схватил ближайшего бойца за шкварник, подтащил к себе и всадил заточку ему в грудь. Этот же маневр он намеревался проделать и со следующим, но тут все пошло наперекосяк. Враги тоже не зря ели свой хлеб. Оставшиеся в живых сменили тактику и, навалившись разом, сбили его на землю, заломив руки. Заточка так и осталась в трупе. Арап пустил в ход природное оружие, принялся кусаться и лягаться, будто осел, но после внушительного апперкота в челюсть отрубился.

Очнулся он оттого, что его окатили из ведра ледяной водой. Пробуждение было не из приятных. В голове шумело, и она раскалывалась на части. В глазах двоилось. Разбитые губы саднили.

Он обнаружил, что сидит связанный на стуле, а напротив, ухмыляясь, стоит тот, за чьей жизнью его послали. Вышло глупо. Охотник сам угодил в засаду. Это был первый провал в его карьере киллера, но Арап ни капельки не переживал. Пусть это покажется странным, но он даже обрадовался, что все так получилось, и начал готовиться к смерти. Иногда такой выход бывает ничуть не хуже других.

Туз подал знак, его холуи тут же поставили напротив Арапа табурет.

– Очухался? Давай поговорим.

– Что тебе от меня нужно? – прохрипел Арап.

Вопрос был глупым. Арап прекрасно осознавал это, но напоследок решил пофорсить. Умереть ему хотелось красиво. Без музыки, но с понтами. Конечно, Туз приложит все усилия, чтобы кончина оказалась как можно болезненней, но какое-то время Арап намеревался продержаться.

Его хватило на полчаса, прежде чем молодчики смогли вырвать признание. Арап раскололся, но сделал это так, что все, включая Туза, не могли не оценить выдержки пленника.

И потому он умер быстро и легко. Долгожданная смерть принесла ему тишину и покой. Арап отправился на встречу с теми, кого когда-то лично спровадил на тот свет. Может, они сумеют его простить? А если не простят… Что ж, он умеет сражаться, умеет побеждать и проигрывать.

– Вы слышали, кто его послал? – Туз обвел взглядом своих людей.

Их молчание говорило лучше других слов.

– Вас убили бы потом, после меня. Не пожалели бы, это точно! Если дорожите собственной шкурой, готовьтесь. Скоро мы начнем.

Бывают люди-хамелеоны и люди-оборотни. Одни маскируются, чтобы выжить, другие перекидываются в другую личину, чтобы убивать. Я встретил обе разновидности. Жук и Жрец, хамелеон и оборотень.

Теперь их истинная сущность была на виду. Спасибо той незримой нити, что связала вдруг нас и наши души. Не скажу, чтобы я был в восторге от сделанного открытия. Много знаний и много печалей слишком тесно взаимосвязаны, а я, в сущности, оставался все тем же двадцатилетним парнем, чей жизненный опыт был с гулькин хвост.

Когда твое сознание отделяется от тела, становится частью длинной цепочки, начинаешь острее, чем обычно, жаждать одного: поскорее бы забиться в ракушку своего «я» и никогда оттуда не показываться. Мне приходилось читать фантастические романы о людях из будущего, чье сознание объединено в общую информационную сеть. Боюсь, такое будущее не для меня. Я слишком привык к собственной индивидуальности и не хотел никого пускать в пространство моей черепной коробки.

А вот шептуны как раз и замыкали на себя такие информационные сети, губкой впитывали чужие сущности, и чем больше жертв пропускали через свой мозг, тем сильней становились. Оказывается, людские души могут играть роль топлива для их «кочегарки».

Но я не собирался сдаваться за просто так. Барахтавшаяся лягушка из молока взбила масло, я намеревался последовать ее примеру.

Да, меня по-прежнему ломали. Грубо, жестоко, в извращенной форме. Действовали одними кнутами, не предлагая взамен ничего, даже отдаленно похожего на пряник. Однако я боролся. Для этого пришлось сжать волю в кулак. И еще – мне понадобился якорь, который мог бы удерживать меня в собственном теле, не позволил бы чудовищному «пылесосу» шептуна превратить стажера Арчи в послушную марионетку.

Такой якорь нашелся. Вспомнилась самка панцирного пса, бросившаяся на меня. Жук тогда говорил, что она сорвалась с ментального поводка секалана, потому что была слишком голодна. И тут я понял, что именно могло мне помочь. С первого дня пребывания в Атрии я бредил одним – безумно хотел вернуться на Большую землю, из-за чего, собственно, и пустился в эту обреченную на провал экспедицию за призрачной суперцацкой. Вот оно, самое сильное мое желание. То, с чем не сможет справиться никто, кроме меня. Мой козырь, моя игра, мои ставки.

Шептун догадался, что со мной что-то не так и что я уже не безвольная игрушка. Он удвоил, утроил усилия. Меня будто прихлопнуло многотонной плитой из бетона. Однако я распрямился и встал. Шептун, чувствуя, что жертва ускользает из его рук, прибег к иному способу. Где-то на генетическом уровне началась перестройка моего организма. Примерно так шептун переделал Фишку, превратив его в монстра. Какие-то клеточки начинали ускоренно делиться и размножаться, другие чахли и умирали. Нет, этому не бывать! Мне не был понятен до конца его замысел, но я с удивлением обнаружил, что могу ему противостоять. Началась игра в шахматы вслепую. Я не давал ему менять меня, делал контрвыпады, сбивал его планы. Немного погодя обнаружил поддержку. В схватку включились другие: Жрец и Жук делали все, что могли, перетягивая часть сил шептуна на себя. С таким количеством противников ему приходилось несладко.

Тогда он прибегнул к физической расправе. Меня вышвырнуло из информационной паутины шептуна. Я остался как был – в своем собственном теле, в котором билось мое сердце и где-то, но точно не в пятках, находилась моя душа.

Зато оба напарника – Жук и Жрец – пошли на меня с пустыми закатившимися глазами, а за ними внимательно следила сбросившая с головы капюшон тварюга. Ее взгляд был по-змеиному магнетическим, как сказали бы наши предки. Но на меня он не действовал.

Опасность сейчас исходила от других. Завороженные чудовищем люди направили на меня автоматы. Сейчас их указательные пальцы лягут на курок, легкое нажатие и…

Я не побежал, я взлетел. Преодолел, как на крыльях, те метры, что разделяли нас с шептуном. Если скотина, решившая, что может прибрать меня к рукам, такого высокого о себе мнения, то кто ей доктор?!

Пусть Жрец окажется прав и она действительно боится железа! Ну должна же она хоть чего-то бояться! Даже у Ахиллеса была своя пята.

Нож из самого чистого на свете метеоритного железа вонзился в шептуна, как жало. В моих висках больно кольнуло. Лопнула невидимая струна. Исчез шепот в голове, пропали чужие голоса. Только шорох верхушек деревьев, падающих листьев и колыхание травы. Господи, как хорошо!

Шептун странно посмотрел на меня змеиными глазами с вертикальным зрачком, схватился за рукоятку кинжала и мягко осел. Из открытого рта струйкой потекла кровь, совершенно обычная, красного цвета. Потом он пошатнулся и упал на спину.

Тотчас и мои напарники тоже упали без чувств. Пожалуй, это было мне на руку. Теперь имело смысл поболтать по душам. Слишком много накопилось загадок и тайн. Я тщательно связал их обоих. Только так с ними можно было разговаривать, не опасаясь за свою жизнь. Пока они валялись в отключке, я осмотрел себя. Ничего такого, что не заживет к мифической свадьбе, обнаружить не удалось. Должны же быть хоть какие-то приятные новости!