киске, а я еще даже не был внутри нее. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного к кому-либо.

— Убедись, что ты добрался до корня.

Она поворачивается спиной к зеркалу, направляя свои полные бедра в меня, и требуется каждая унция контроля, чтобы не обхватить мои испачканные краской руки вокруг ее талии и не прижаться к ней всем телом.

— Ты когда-нибудь делала это, когда красила волосы?

Ужасная попытка отвлечься от фантазии.

— Нет.

— Может быть другой сначала для нас, — предлагаю я.

Я не скрывал, собирая некоторые из ее первых вещей, которые превратились в болезненное, извращенное, виноватое удовольствие.

Она улыбается мне в зеркале. Втайне, я думаю, ей нравится делать то же самое.

Немного веселья — идеальный способ отвлечься от письма, которое я получил от Энтони, когда мы приземлились. Нечего отчитываться. Нет яркой, новой идеи. Нет следующего Flight Falcon.

Я лучше потеряюсь в Лили, чем буду думать об этом дольше.

Мой босс, Энтони, верит, что я могу предложить революционные идеи приложений. Последнее хорошее, что я придумал в Viggle, было больше года назад. Платформа обмена сообщениями только с изображениями недолго прожила на этапе разработки.

Чтобы у идейного человека не было идей…

Ну, это отстой.

Иногда, я боюсь, Flight Falcon был чудом с одним хитом.

Лили ставит коробку с краской на раковину. — Если бы мы делали что-то с краской в моих волосах, я уверена, что перекись попала бы мне во влагалище.

— Ожог, который продолжает гореть.

Мы смеемся вместе, но звук оставляет меня без энтузиазма.

Лили пролистывает свой плейлист, меняя мелодии, звучащие из динамиков объемного звучания в наших квартирах в Сохо.

— Спасибо за помощь, — говорит она, когда я заканчиваю последний раздел. — Наконец-то мои волосы будут свежими и темными, чтобы соответствовать моей душе.

— Твоя душа определенно не темная, может быть, ярко-красная.

— Хорошо, тогда это так же темно, как мое сердце.

Лили подмигивает.

Она боролась за то, чтобы сохранить свою жесткую внешность, но пока мы были вместе, ее натура роковой женщины не проявлялась в действии. Лили вела себя игриво, язвительно, иногда даже мягко, но я не могу сказать ей, что замечаю в ней перемену, иначе она вообще разорвет наше соглашение.

Она завязывает волосы на макушке, покрывает пряди синей шапочкой и смотрит на меня.

— Со всем твоим ансамблем я бы сказал, что ты больше похож на инопланетянина, — констатирую я.

Ее глаза сузились. — Нико, я не пришла с миром. Она отдает мне вулканское приветствие.

И снова мой смех кажется натянутым, когда я смотрю, как моя любимая инопланетянка корчит мне смешные рожи, напевая тарабарщину.

— Угу, что случилось? — Она сбрасывает внеземную связь.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты был хмурым весь день, и мне не очень нравится, когда мой солнечный мальчик Нико внезапно становится пасмурным. Давай поговорим об этом, хорошо?

Края моих губ приподнимаются. Она замечает вещи во мне. Я борюсь с желанием указать, что она сказала «мой Нико» , как будто я ее собственность настолько, насколько я начинаю хотеть, чтобы она была моей.

— Умм, конечно. Думаю, это из-за этого письма, которое прислал мне мой босс. Он проверял, как продвигаются мои несуществующие идеи приложений.

— А как насчет твоей философии «все само получится»?

— До сих пор стоит. Это не значит, что у меня не может быть плохих дней.

Люди всегда забывают проверять положительные моменты. Да, мои хорошие дни намного затмевают мои плохие, но иногда вся эта радость отходит на второй план. Только мой брат мог по-настоящему уловить минутные, хотя и редкие, изменения в моем настроении.

Но теперь Лили поняла язык моей души.

— Да, извини, я не это имела в виду.

Взгляд Лили падает на пол, и мне на грудь падает тяжелый валун.

— Все нормально. Я никогда не был в колее, как это раньше. Я думал, что у меня появится идея в Бразилии, и я смогу провести остаток лета, разрабатывая ее. Я на самом деле скучаю по тому, чтобы быть за экраном, создавать что-то.

— Я тебя отвлекаю?

— Только в лучшем виде, красавица.

Я провожу вдоль ее челюсти, наклоняя ее подбородок ко мне.

— Я ненавижу, что ты чувствуешь себя подавленным.

— Я лю… — Слова застревают у меня в зубах, как ириски из соленой воды. Я люблю это. Ни в коем случае не переходя черту. — Я… я теряю мотивацию оставаться позитивным.

— Я не знаю, как ты все время остаешься таким оптимистичным и веселым. Я больше похожа на полупустую девчонку из стакана.

Ее дозы реальности — одни из моих любимых вещей, потому что они заставляют нас так хорошо сцепляться.

— Да, думаю, я могу поблагодарить свою маму. Она самый позитивный человек, которого я знаю.

Я очень скучаю по своим родителям. Они знают, что не ждут от меня вестей, когда я в путешествии, но я вроде как хочу позвонить им позже. Может, у отца найдутся мудрые слова, которые помогут мне выбраться из этой творческой ямы.

— Я даже не знала, что такое возможно, — шутит она. — Ты самый оптимистичный парень на свете.

— Когда мы с братом ссорились, мама усаживала нас и говорила, что мелкие ссоры с людьми, которых ты любишь, — пустая трата энергии. — Я постукиваю подушечкой указки по ее носу, и она улыбается. — Тогда нам нужно было бы перечислить все, что нам нравилось друг в друге. Лука ненавидел это, но я не знаю. Ее способность видеть позитив в любой ситуации действительно зацепила меня.

Что нам нравится в людях, которых мы любим.

Лили.

Мое сердце стучит, как прыгающий камень.

Если я расскажу ей о каких-то запутанных вещах, которые я чувствовал, я рискую оттолкнуть ее. Это должно плохо кончиться; она сама так сказала. Подожду до конца лета, если не пройдет.

— Очень мило, Нико. — Лили возится с ее пальцами. — Может быть, страх не обязательно должен быть отрицательным. Это может быть частью опыта.

— Ты права. — Я стягиваю шапочку, чтобы прикрыть выбившиеся волосы, которые она пропустила. Открываю за ней кран и тщательно смываю краску с рук с мылом. Мы меняем местами, и Лили запускает руки под воду, счищая остатки краски. — Если бы я колебался каждый раз, когда мне становится страшно, я бы никогда не бросил колледж ради путешествий, я бы не построил Flight Falcon, я бы не катался на гондоле… может быть, я бы никогда не встретил тебя.

Какая это была бы трагедия.

— Хотела бы я быть такой же бесстрашной, как ты.

— Я думаю, принцесса , ты такая же