Когда о подобном слышишь, то верится с трудом. Но если сам становишься свидетелем необычных явлений, тут уж даже если ты отъявленный скептик, приходится верить глазам своим. Хотя, конечно, бывают ловкачи, умеющие отвести взгляд, обвести вокруг пальца, подсунув иллюзию. Например, земляки военврача, отец и сын Акопяны. Настоящие армяне, молодцы! Ловкость рук — и никакого мошенничества.

Однако то, что проделывали «монашки», на иллюзию не походило. И это заставляло Симоняна о многом задуматься и многое пересмотреть. Вплоть до того, что, плюнув на свою кандидатскую степень и доцентское звание, он бы согласился на пару месяцев стать скромным учеником самой молодой из этих знахарок. Нутром чуял, что смог бы за такое короткое время собрать материала на докторскую и пару-тройку монографий.

Так не возьмут же, мерзавки.

Они, похоже, совсем не женщины. Никакой реакции на противоположный пол. Снуют туда-сюда, звенят склянками, шуршат травами. И когда только отдыхают, когда едят, наконец?! Хорошо бы пригласить какую-нибудь на знатный ужин с долмой, шашлыком, настоящим армянским коньяком. Слово за слово, рюмка за рюмкой — глядишь, дело и сладилось бы.

Пробовал. Дохлый номер.

Дарика же чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Наконец она находилась при деле, была кому-то нужна. С ней считались, советовались, как с ровней, прислушивались к ее мнению.

Сестры сами, казалось, знавшие все на свете, с интересом внимали рассказам девушки о свойствах тех или иных степных трав и растений. Кое-что для них стало новостью, и они сделали пометки в своих книгах. А кормчая Ага Кос даже выразила Дарике признательность от имени ковена. Разумеется, знаками, потому как обет молчания есть обет молчания. Пока не завершится трудное дело, нельзя нарушать законы, установленные Высочайшими.

Она видела, как воспринимает Ар-тем ее контакты с грайитками. Настороженно, будто опасаясь, как бы магички не обидели его ученицу. А чего переживать-то, спрашивается? Словно Дарика девчонка-несмышленыш, только-только приставленная к знахарке-травнице для обучения ремеслу. Не она ль до прибытия в Тхан-Такх чародеек выходила десятка два недужных, доказав свое право именоваться врачевательницей?

Но вообще Дарике нравилось внимание, которое все чаще и больше стал выказывать ей молодой сотник. Парень так и норовил проводить с ней все свободное от службы время. Когда же под вечер приходилось расставаться, на лице его отражалась такая откровенная досада, что девушка чуть не хлопала в ладоши от радости.

И ничего же не предпринимала для того, чтобы приманить Ар-тема. Хотя могла бы, имелись в ее сумке нужные для такого дела травы да коренья. Но предпочла положиться на Судьбу и Священную Луну.

Правильно сделала. Как провозвещено ей было, так и вышло.

Спустя неделю после появления грайиток в городе эпидемия почти ушла. Оставалось лишь с полсотни чужинских воинов да около двух сотен степняков, которым не помогали обычные средства.

Магички, посовещавшись, сокрушенно поведали, что тут нужен особый состав, изготовить который они не в состоянии, поскольку под рукой нет нескольких важных компонентов.

— Каких? — поинтересовалась Дарика нетерпеливо, за что получила осуждающий взгляд от Аора Мак Арса — негоже младшей ученице вперед наставников с вопросами соваться.

Оказалось, нужен корень драконьего языка, цветы заткни-пасти и трава трезубец Шеонакаллу.

— Ничего себе! — по-мужски присвистнула Алтен, заслышав перечень зелий. — Положим, заткни-пасть еще можно найти об эту пору. Но драконий язык? Я уже о трезубце не говорю. По-моему, он уже лет пять как не появлялся на рынке. Пора эту траву в Черную книгу заносить.

— Точно, — поддержал коллегу Аор. — Трезубец Шеонакаллу если и попадается, то доставляется контрабандой и идет на вес золота.

— А как он выглядит? — снова полюбопытствовала степнячка, не обращая внимания на хмурящегося мага.

Это он только с виду такой суровый, а на самом деле очень добрый и мягкий человек. Всегда готов поделиться знаниями, помочь советом.

Кормчая Ага Кос безмолвно подала девушке книгу с картинками. Читать на этом языке Дарика не могла, но рисунки были выполнены столь искусно, что никаких комментариев не требовалось.

— Да это же куриная лапа! — всплеснула руками юная кочевница. — В Степи она мне попадалась. И этот корешок тоже. Он по-нашему зовется… э-э-э…

Глянув на присутствующих мужчин, особенно на Артема, она покраснела. Называть такое вслух ей не хотелось. Уж больно неприлично.

Может ли она раздобыть нужные зелья, знаками спросила кормчая Братства Грайи.

— Конечно, — с готовностью подтвердила Дарика. — Вот только путь неблизок. Тысячи две полетов стрелы, а то и все три.

— Это ж сколько по-нашему? — попытался прикинуть Макеев.

— Ну километров сто пятьдесят-двести, — перевел Артем.

— Так за чем дело стало? — пожал плечами майор. — Берите грузовик — и вперед.

— Но там, может, пару дней повозиться придется, — молвила степнячка. — Пока нужное отыщется.

— Ничего, — заявил комроты. — Больные потерпят?

Ага Кос кивнула.

— Вот и славно. Мы тебе напарника дадим, чтоб не скучно и не страшно было. А потом машина придет и заберет вас с сырьем. Ты что думаешь, Артем? Кстати, не желаешь сам на экскурсию прокатиться?

Хитро покосился на парня, не сомневаясь в его ответе.

Стояла глубокая тишина, которая бывает только в степи или пустыне. Где-то очень далеко прокричала какая-то птица.

Небо было густо-черным, как бархат, и звезды казались бриллиантовыми крошками. Затем вершина ближайшей сопки засветилась красноватым отблеском. Артем инстинктивно потянулся к автомату, но тут же догадался, что это всходит молодая луна. Он нервно усмехнулся.

«Вот так и пошли все разговоры о нечистой силе».

Потом поймал себя на том, что другой рукой держится за амулет на поясе. И вновь усмехнулся про себя.

Вскоре над сопкой поднялся узкий серпик месяца с выгнутыми кверху рожками.

Терпко пахло степными травами.

И рядом была та, которая занимала почти все его мысли.

Кожаная безрукавка на голое тело, скрепленная лишь одной фибулой на груди (и на какой груди!). Волосы, заплетенные в девчоночьи косички. А как позванивали подвески, вплетенные в эти коски, когда она встряхивала головой! Даже эти звуки, вроде самые обычные, казались ему такими приятными. И даже кривая сабля и пистолет, висевшие на поясе, не портили облика юной степнячки.

Воистину дочь этого мира.

— Ты не мерзнешь, Дарика? — спросил Артем, поежившись.

— А разве холодно? — совершенно искренне удивилась она и чуть слышно рассмеялась, блеснув великолепными зубами.