солидарен с Лениным накануне и в период совершения Октябрьской революции, тоже, мягко говоря, не соответствует действительности. Известно, например, что редакция «Правды» во главе с Л. Каменевым и И. Сталиным задержала, а потом напечатала с произвольными купюрами первое ленинское «Письмо из далека» и вообще занимала по ряду вопросов неверную позицию. В связи с этим 12 (25) апреля В. И. Ленин писал Я. С. Ганецкому и К. Б. Радеку: «Надеемся вполне выправить линию „Правды“, колебнувшейся к „каутскианству“».[19] Сталин, в частности, носился с полуоппортунистической идеей «давления» на Временное правительство.

Только в 1957 г. стало известно, что Сталин был в числе тех, кто выступил, вопреки Ленину, против решительных санкций по отношению к Л. Каменеву и Г. Зиновьеву в связи с их «октябрьским эпизодом», предлагая в столь напряженный момент «компромисс». 22 или 23 октября В. И. Ленин писал Я. М. Свердлову: «…если вы (+ Сталин, Сокольников и Дзержинский) требуете компромисса, внесите против меня предложение о сдаче дела в партийный суд…».[20]

Кстати сказать, до сих пор, и пока безуспешно, историки пытаются выяснить: где был и что конкретно делал Сталин в решающие часы Октябрьского восстания? Обо всех руководителях партии все известно, а о Сталине — почти ничего… Например, даже в трехтомном издании «Петроградский Военно-революционный комитет» (М., 1956), в котором опубликован весь документальный фонд ВРК, хранящийся в Центральном архиве Октябрьской революции, Сталин упоминается только в связи с заседаниями ЦК: никаких следов его реальных дел в часы подготовки и проведения восстания нет.[21]

26 октября И. В. Джугашвили (Сталин) вошел в состав первого Советского правительства в качестве председателя по делам национальностей.

Из наиболее важных событий, в которых Сталин принимал активное участие в первые месяцы революции, следует упомянуть переговоры (Ленин, Сталин, Крыленко) с генералом Духониным, закончившиеся смещением Духонина с поста главковерха; заседания СНК, на которых Сталин выступал по вопросам об отношениях с Финляндией и с Центральной Радой на Украине, о положении дел на Кавказе и др.

В начале 1918 г. Сталин принимал участие в переговорах о Брестском мире и, в частности, в совместном с Лениным разговоре с председателем советской мирной делегации Троцким 3 (16) января. В речи на заседании ЦК РСДРП 1 (24) января 1918 г. о войне и мире В. И. Ленин, в частности, сказал, что он «не согласен в некоторых частях со своими единомышленниками Сталиным и Зиновьевым»,[22] и далее пояснил, почему он не согласен. Возражение Владимира Ильича вызвали рассуждения Сталина о том, что «революционного движения на Западе нет, нет фактов, а есть только потенция, а с потенцией мы не можем считаться». Ленин резонно ответил на это, что массовое движение на Западе, конечно, есть, хотя революция там еще не началась. «Однако если бы в силу этого мы изменили бы свою тактику, то мы явились бы изменниками международному социализму».[23]

На заседании ЦК РСДРП(б) 23 февраля 1918 г., созванном после ультимативного предъявления немцами новых, еще более тяжелых условий мира, Сталин явно колебнулся в сторону «левых коммунистов», заявив, что он за продолжение мирных переговоров, но «мира можно не подписывать». «Сталин неправ, — парировал это колебание В. И. Ленин, — когда он говорит, что можно не подписать. Эти условия надо подписать. Если вы их не подпишете, то вы подпишете смертный приговор Советской власти через три недели».[24] После этой реплики Сталин тут же вновь перешел на сторону Ленина.

Заметную роль И. В. Сталин сыграл в переговорах с Центральной Радой Украины, будучи председателем делегации РСФСР. Это же следует сказать о его деятельности в качестве руководителя продовольственного дела на юге России. В телеграмме В. И. Ленина от 8 июня 1918 г. в Нижний Новгород, Саратов и Царицын читаем: «Предлагается вам исполнять немедленно, беспрекословно все приказы и распоряжения чрезвычайного уполномоченного от Совнаркома наркома Сталина».[25] Попутно с этой работой Ленин давал Сталину ряд особых поручений, связанных с положением в Баку, потоплением Черноморского флота и др.

У нас нет возможности и нужды приводить данные о контактах Ленина и Сталина на протяжении всего 1918 г. Желающие могут найти эти данные в приложении к сочинениям Сталина, где упомянуто почти три десятка таких контактов, и в Биографической хронике В. И. Ленина. Обратим, однако, внимание на характер изложения этих фактов. Прежде всего, в отличие от Биохроники Ленина, где каждый факт или событие подтверждены ссылками на соответствующие документы, в том числе и неопубликованные, в хронике Сталина такие ссылки отсутствуют. Поэтому достоверность фактов не всегда можно проверить. В связи с чем научная значимость сталинской хроники с точки зрения достоверности невысока, тем более что мы уже имели возможность видеть явное стремление составителей этого приложения непомерно возвеличить роль Сталина и соответственно принизить роль Ленина.

Можно обнаружить также умолчание ряда фактов, характеризующих Сталина отнюдь не с лучшей стороны. Приведем лишь один пример. Летом 1918 г., будучи в Царицыне, Сталин не поладил с работником Главнефти К. А. Махровским. Не сумев по каким-то причинам справиться с ним на месте, Сталин написал жалобу Ленину, обвиняя Махровского в преступной деятельности. 12 июля Совнарком под председательством Ленина рассмотрел эту жалобу и пришел к выводу, что все обвинения Сталина необоснованны. В ЦПА хранится документ, из которого видно, что 16 июля 1918 г. Ленин подписал телеграмму, в которой Сталину сообщается, что Совнарком не нашел действия Махровского преступными, и предлагается прислать фактические данные о работе Главнефти. К телеграмме Владимир Ильич сделал приписку: «Для меня лично ясно, что вы погорячились, обругав Махровского». Казалось бы, инцидент исчерпан. Но не таков был Сталин, чтобы оставить в покое своего «противника». В том же архиве хранятся документы, из которых видно, что К. А. Махровский был все-таки арестован в Царицыне, о чем дали знать Ленину (с просьбой принять меры для его освобождения). 27 августа Ленин подписывает телеграмму Сталину, в которой ему предписывается доставить Махровского в Москву в полной безопасности.[26]

Из этого конфликта можно, пожалуй, сделать два вывода — один источниковедческий, другой, так сказать, психологический. Во-первых, мы видим, что главный автор приложений к собственным сочинениям изымал из них сведения для него нелестные (в данном случае, видимо, по той причине, что инцидент закончился не в его пользу). Во-вторых, очевидно, что склонность к произволу, беззаконию и клевете проявилась у Сталина не после 1924 г., а гораздо раньше. Разумеется, пока был жив В. И. Ленин и пока Сталин еще не «сосредоточил в своих руках необъятную власть», эту порочную склонность он проявлял реже, но все же проявлял. Приведем подобный же случай, но закончившийся в пользу Сталина (а потому, очевидно, и опубликованный еще в 1942 г.).

Осенью 1918 г. возникло дело другого сотрудника Главнефти — Н. Мухина, арестованного в