Сейчас не время воевать.

Он сосредоточивается, чтобы поточнее сформулировать пожелание.

Мне нужен канун наступления.

И он открывает дверь. Ипполит спит. Рене раздумывает, как быть. В отличие от первого раза он не хочет видеть мир глазами Ипполита. Пользуясь техникой Геба, он мысленно размещается вне своей инкарнации. Теперь он и его прежнее «я» смогут друг друга видеть и переговариваться, как отдельные люди.

– Ипполит?

Солдат просыпается и в ужасе подскакивает.

– Вы кто?

Рене слышит в голосе молодого человека сильное волнение и решает сыграть на его сонном смятении, чтобы облегчить дело.

– Я – персонаж из твоего сна. Считай меня другом, которому понадобились твои способности.

Он чувствует, что дух солдата осознает его присутствие, хотя и не может его толком идентифицировать.

– Персонаж из сна? Чего тебе от меня надо?

– Знаю, это может показаться удивительным. Мне нужно, чтобы ты вошел в меня и управлял мной изнутри.

– Разве так можно?

– В мире снов возможно все. Это всего лишь игра ума.

– Кто ты, откуда ты меня знаешь?

– Я твоя будущая инкарнация.

– Я брежу во сне?

– Да, бредишь. Мне нужно, чтобы во сне ты дал принципиальное согласие на продолжение этого эксперимента.

– Как тебя зовут?

– Рене Толедано.

– Ты утверждаешь, что явился из моего будущего?

– Я рожусь лет через пятьдесят.

Между нами вклинился камбоджийский монах, но сейчас не время усложнять, все и так непросто.

– Что ты здесь делаешь, Рене?

– Я живу в 2020 году, меня упекли в психбольницу. Думают, что я псих.

– Ладно, ладно, видать, перед сном я перебрал винца.

– Я прошу об одном – о доверии. Почувствуй меня и управляй мной изнутри. Это очень важно. Ты мне нужен, ты должен меня спасти. Речь о сохранении моего… нет, «нашего» духа.

Ипполит, похоже, потерял интерес к собеседнику.

– Ты – персонаж из сна, и только. Почему я должен тебе доверять?

Как его убедить? При помощи техники «3+1»!

– Отвечай только «да» и «нет», Ипполит. Ты согласен, что раз все это происходит во сне, то что бы ты ни решил, это не будет иметь никаких последствий?

– Согласен.

– И что если ты откажешься мне помогать, то персонаж твоего сна будет разочарован?

– Допустим.

– И наоборот, если ты согласишься мне помочь, то персонаж твоего сна будет в восторге?

– Да.

– Значит, в твоих же интересах, чтобы персонаж твоего сна не грустил, а радовался. Тем более что тебе это ничего не стоит, ты ничего не потеряешь. Значит, ты согласен, Ипполит?

– Ну… раз мне все равно нечего делать… Почему бы и нет, мсье Толедано.

– Называй меня Рене.

– Хорошо, Рене.

Уф, нелегко же было уговорить эту субличность.

– Что мне делать, Рене? – спрашивает солдат.

– Войди в меня. Завладей моими руками, моим сознанием, но действуй, пуская в ход свои рефлексы, свою реакцию, талант человека, умеющего использовать силу. Мне надо побыстрее отсюда выйти, иначе мое сознание повредится и мы больше не сможем общаться.

И Ипполит Пелисье, верящий, что видит сон в окопе Первой мировой войны, начинает действовать в неведомом мире, считая себя человеком будущего, запертым в психиатрической лечебнице.

56.

Санитар, принесший на подносе обед, схвачен за горло и сбит с ног. Не успев спохватиться, он оказывается на полу, он лишен сознания умелым ударом ребром ладони по затылку. Оценив ситуацию, Рене-Ипполит связывает его и выбегает в коридор.

Все происходящее в этом секторе снимается на камеру. Он крадется вдоль стены к двери. Она накрепко заперта. Надо искать другой выход.

Темные безлюдные коридоры ведут в другие такие же. Этот лабиринт напоминает Рене-Ипполиту подземные ходы, где он бывал, когда участвовал в диверсиях за линией фронта.

Рене кажется, что его тело – машина, руль которой он уступил другому.

Это шизофренический опыт, два сознания в одном теле. Только так можно помешать доктору Шобу полностью разрушить мой мозг.

Фирун умеет управлять болью, Ипполит – боем.

Солдат Первой мировой действует стремительно и эффективно. Он умеет бесшумно двигаться, верно оценивает опасности, быстро анализирует все окружающее, от пола до потолка. Рене слышит вопли.

Палач снова за работой.

Он торопится туда, откуда несутся крики. Через иллюминатор в двери он видит связанную ремнями женщину, которая, как он сам накануне, подвергается электротерапии.

Судя по всему, ей очень больно. Шоб и двое санитаров сидят перед экранами. Давая своим подручным указание за указанием, он гладит пациентке волосы, лицо, переходит к груди. Женщина при каждом разряде изгибается от боли. Шоб наблюдает за ней, как за подопытным животным. Его коллеги, такие же садисты, как он, прилипли к мониторам.

– Что они делают? – спрашивает Ипполит.

Рене некогда объяснять.

– Действуем! – командует дух учителя истории духу солдата.

Рене-Ипполит приоткрывает дверь, просовывает в щель руку и тушит свет. Бросившегося на него санитара он без труда швыряет на пол. Преимущества Рене-Ипполита – темнота и эффект неожиданности.

Его пытается обхватить сзади второй санитар, но диверсант бьет его локтем в печень и заставляет скорчиться с гримасой боли.

С санитарами он справился, но чувствует острую боль в области пупка и с опозданием понимает, что подскочивший со спины доктор Шоб ткнул его скальпелем. Как это ни больно, он твердо знает, что пострадали только мышцы и жировая прослойка.

Вырвав из живота скальпель, Рене-Ипполит оглядывается. Теперь удар скальпелем предназначен Шобу, но тот успевает отскочить и включить оглушительную сирену. Темное помещение озаряется мигающим красным светом тревожной лампы.

Психиатр с белым чубом хочет выскользнуть в дверь, но напавший не дает. Тогда Шоб вооружается другим скальпелем. Теперь они стоят лицом к лицу, готовые к дуэли на мини-мечах.

Учитывая разницу в росте, победителем должен остаться более рослый, но пришедший в чувство санитар спешит на выручку к своему шефу, и численный перевес оказывается на стороне противника. Рене-Ипполит режет кожаные ремни, и молодая женщина срывается с кресла. Выплюнув кляп, она с яростным криком кидается на доктора Шоба. Равенство сил восстановлено.