Даша напоследок шмыгнула носом и поскакала как маленькая вприпрыжку по коридору, нелепо виляя попой. Пьют они. Курят. Считают себя взрослыми. Неразумные дети, не знающие, куда себя приложить и как унять душевную боль.

Пока Даша бегала вверх-вниз по этажам, я успела поговорить с начальницей опеки и директором. Решили выпустить приказ по детскому дому о временной передаче ребенка в семью и ждать заключения, чтобы оформить постоянную опеку. До сих пор глубоко благодарна им за это решение! По-человечески очень правильно не заставлять ребенка сидеть в детском доме только из-за бумаг, если он уже хорошо знаком с семьей и не раз был в гостях. Хотя такое искусственное затягивание сплошь и рядом встречается.

Наконец она явилась с видавшим виды чемоданом и сообщила, что теперь готова ехать домой. А после этого еще минут двадцать обнималась со всеми подряд, купаясь в завистливых взглядах вчерашних товарищей по несчастью. Она уезжала в новую жизнь. А они оставались. Гоша, кстати, тоже был среди провожающих. В тот момент я мысленно пообещала себе, что постараюсь каждому из этих подростков найти хорошую семью. Тем более, все к этому шло – как раз месяц назад я начала работать в благотворительном фонде, и помимо развития Клуба «Азбука приемной семьи», который стал теперь одной из программ некоммерческой организации, планировала вместе с коллегами вплотную заняться семейным устройством подростков-сирот. Мне казалось важным обратить внимание будущих приемных родителей именно на больших детей, у которых меньше всего шансов найти семью.

Подросткам-сиротам семьи нужны не меньше, чем малышам. По сути, в теле каждого великовозрастного ребенка из детского дома живет неокрепший малыш. Чтобы созреть, стать со временем самостоятельным, ему необходимы надежные отношения со значимым взрослым.

Адаптация навалилась на нас с Дашей с того самого дня.

Я видела, что дочке трудно. Особенно со мной. Что ее разрывают на части внутренние сомнения, только она не понимает, какие именно. Она сама хотела уйти из детского дома, сама выбрала нас, как и мы выбрали ее. Но при этом между нами все равно стояла стена, через которую было непросто перебраться. Мне хотелось стать ближе. Хотелось открытости и взаимного доверия. И в то же время я боялась давить. Чувство неловкости, которое мы обе чувствовали в присутствии друг друга, не отступало. И нарастали конфликты.

Сначала Даша отказалась ходить в школу. Я понимала, что она боится нового детского коллектива, учителей, опасается, что ее уровень знаний не будет соответствовать требованиям. Хорошо, что переезд к нам – 28 марта 2015 года – совпал с началом каникул. Появилась фора в целую неделю, за которую мы смогли до конца оформить бумаги и завершить процесс передачи Даши под опеку. Но и после каникул Даша продолжала с вытаращенными от ужаса глазами доказывать мне, что в новую школу она ни за что не пойдет. Что она никого там не знает. Что ее не примут. Что нужно ездить в старую школу – два-три часа в один конец – иначе ничего не получится.

После этого я еще неделю уговаривала Дашу перейти в новую школу.

– Не думай пока ни о чем, – убеждала я, – ни о знаниях, ни о контрольных. У тебя будет только одна задача: привыкнуть к новому коллективу, подружиться с кем-то из ребят.

– А уроки?!

– Постепенно, не все сразу.

– Я английский совсем не знаю!

– Предупредим, я объясню ситуацию. За лето подтянем. Ты же знаешь, английский – моя специальность.

– Я не хочу и не буду его учить!

И все начиналось сначала. Страх был сильнее ее. Она говорила, что «дура, тупая и все равно ничего не получится». Я прекрасно понимала, как влияет на человека страх, как лишает воли и разума. Поэтому старалась минимизировать задачу и не давить.

Наконец, дело сдвинулось с мертвой точки. Первую цель в школе мы определили как «наладить отношения с двумя-тремя одноклассниками». Только уверенность в том, что дома никто не будет ругать ее за уроки и за оценки, заставила ее наконец выйти из дома. А через несколько дней приключилась неприятная история – кто-то из детей рассказал родителям, что в их классе появилась девочка «из детского дома», и возмущенные мамы-папы стали названивать директору школы. Я поняла, что нужно готовиться к переговорам.

На встречу с классным руководителем явилась с книгой Людмилы Петрановской «К нам в класс пришел приемный ребенок» и своим романом «Если б не было тебя». Повезло, что Ирина Анатольевна преподавала детям русский язык и литературу: как коллеги-филологи мы с ней быстро нашли общий язык.

– Я не понимаю, – делилась она, – Даша вроде умная девочка. Но она надо мной издевается!

– Почему вы так подумали? – испугалась я.

– Она легко отвечает по сложным темам, которые мы проходили. Но не может ответить на элементарные вопросы! Программа пятого-шестого класса.

– Понимаете, – я выдохнула с облегчением: значит, ничего страшного ребенок не натворил, – это то время, когда мама Даши попала в тюрьму, а она сама оказалась в детском доме. Весь ее мир рухнул в девять лет. Ребенку стало не до учебы.

– Ну да, ну да, – она задумалась, – а что у нее с ответственностью? Мне показалось, Даша легкомысленная.

– Нет, наоборот. Она умеет нести ответственность, – я объясняла дальше, – с детства отвечала за маму. Ей нужно просто доверить какие-то важные дела. Показать, что вы лично верите в нее. Есть возможность давать ей какие-то задания от себя лично? Принести журнал. Подготовить доску. Что-то еще. Я буду очень признательна!

– Да, конечно…

С того дня мы с Ириной Анатольевной стали лучшими союзниками в деле образования Даши. Мне даже не пришлось объяснять родителям в классе «что это за детдомовский ребенок», хотя я была готова выступить на родительском собрании и рассказать им о правильной помощи детям. Но она сказала, что все возьмет на себя. Ее авторитет в классе среди детей и родителей был непререкаем. А мне оставалось только радоваться тому, что нам повезло с педагогом.

С тех пор никогда и никаких проблем со стороны школы в отношении Даши не возникало. Класс ее принял.

А вот с учебой, конечно, трудностей хватало. Хотя до пятого класса, пока жила с кровной мамой, Даша была отличницей, в детском доме все изменилось. И в семье учеба не спешила выравниваться. Даша застряла в низкой самооценке «я дура, я тупая», и нам с Ириной Анатольевной стоило великого труда изо дня в день ее оттуда вытаскивать. С русским языком и с литературой дела постепенно наладились. А вот со многими другими предметами была в основном печаль. Я предлагала свою помощь. Помощь репетиторов. Но особого движения не было.

Если, несмотря на внешнее благополучие, внутренние проблемы ребенка не решены, он не может учиться в полную силу. Для учебной мотивации важна определенность в жизни, стабильность. А стресс и адаптация – плохие напарники.

Даша словно сидела между двух стульев – кровной семьей и приемной – не понимая, стоит приживаться на новом месте или нет. Всего через полтора года предстояло возвращаться к кровной маме.