На этот раз они не допустят прежних ошибок. Шончан не стали полагаться на одних только ракенов. Его бойцы перехватили несколько пеших разведчиков, что означало, что дюжины остались непойманными. В этот раз Шончан были точно известны и силы Итуралде, и их дислокация.

Теперь его враги не позволяли себя пасти и погонять, наоборот, они охотились на него без устали, избегая всех расставленных им ловушек. Итуралде планировал отступать все глубже и глубже в Арад Доман, это давало преимущество его войскам, и растягивало пути снабжения Шончан. Он прикидывал, что так сможет протянуть еще месяца четыре или пять. Но теперь эти планы превратились в дым. Он строил их до того, как обнаружил, что целая проклятая армия Айил резвится в Арад Домане. Если верить донесениям – а когда они касались Айил, они часто были преувеличены, и поэтому он не был уверен, насколько этим отчетам можно верить – на севере, включая Бандар Эбан, находилось свыше сотни тысяч айильцев.

Сотня тысяч! Это все равно, что две сотни тысяч доманийцев. Или даже больше. Итуралде отлично помнил Битву Кровавого Снега, которая была двадцать лет назад – тогда, кажется, он за каждого павшего айильца заплатил десятью бойцами.

Он оказался загнан в угол, как орех, попавший меж двух камней. Лучшее, что он смог придумать, это отступить сюда, в заброшенный стеддинг. Это даст ему преимущество против Шончан, но очень небольшое. Их армия в шесть раз больше, и даже самый зеленый командир знает, что сопротивление в таких условиях равно самоубийству.

– Ты когда-нибудь видел выступление мастера-жонглера, Раджаби? – спросил Итуралде, изучая карту.

Краем глаза Итуралде заметил замешательство на лице похожего на быка мужчины.

– Я видел менестрелей, которые…

– Нет, я говорю не про менестреля, а про мастера.

Раджаби покачал головой.

Итуралде задумчиво пыхнул трубкой, перед тем как продолжить:

– А я однажды видел. Он был придворным бардом в Кэймлине. Проворный малый, очень остроумный, но в том стиле, что больше пришелся бы по вкусу простому обществу. Барды обычно не жонглируют, но этот парень не отказывался, когда его просили. Я так понимаю, ему нравилось таким образом развлекать Дочь-Наследницу

Он вынул трубку изо рта, примяв табак.

– Родел, – напомнил Раджаби – Шончан…

Родел поднял палец, зажав трубку в зубах перед тем, как продолжить:

– Бард начал жонглировать тремя шарами. Потом он спросил нас, сумеет ли он справиться, если добавить еще один. Мы подбодрили его, и он жонглировал сперва четырьмя, потом пятью, шестью. С каждым добавленным шаром наши аплодисменты становились громче, и всякий раз он спрашивал, справится ли он со следующим. Мы, естественно, отвечали «да».

– Их стало семь, восемь, девять. Наконец в воздухе оказалось десять шаров, летающих в таком сложном узоре, что я не мог за ними уследить. От него требовалось много мастерства, чтобы удержать их в движении, но он успевал наклоняться и подхватывать почти упущенные шары. Он был слишком сосредоточен, чтобы спрашивать, сможет ли он справиться с новым шаром, но толпа не унималась, и просила еще. Одиннадцать! Давай одиннадцатый! И вот его помощник добавляет в этот хаос еще один шар.

Итуралде выдохнул дым.

– Он их уронил? – спросил Раджаби.

Родел покачал головой.

– Последний «шар» оказался вовсе не шаром. Это был своего рода трюк, как у Иллюминаторов. На полпути к барду он внезапно ярко вспыхнул и окутал все дымом. Когда дым рассеялся, бард уже пропал, а на полу в ряд лежали десять шаров. Когда я огляделся, то заметил его сидящим с кубком вина за столом вместе с нами и флиртующим с женой лорда Финндала.

Бедняга Раджаби выглядел окончательно сбитым с толку. Он любил короткие и предельно ясные ответы. Итуралде был солидарен с ним в этом, но в эти дни, при необычно облачном небе и ощущении постоянных сумерек, он чувствовал философский настрой.

Он протянул руку и взял со стола из-под кисета измятый лист бумаги, затем передал его Раджаби.

«Нанесите Шончан мощный удар», – прочел Раджаби. – «Отбросьте их, заставьте забраться в лодки и убраться обратно за их проклятый океан. Полагаюсь на тебя, старый друг. Король Алсалам», – Раджаби опустил письмо. – Я знаю о его приказах, Родел. Я пришел сюда не из-за него, я здесь из-за тебя.

– Да, но я сражаюсь за него, – ответил Итуралде. Он был человеком короля, им и останется. Он поднялся, выбил золу из трубки и растер её каблуком сапога. Он отложил трубку, забрал у Раджаби письмо и направился к дверям.

Ему нужно принять решение: остаться и принять бой, или сбежать в место похуже, но выиграть время?

Когда Итуралде вышел навстречу облачному утру, лачуга скрипела, и деревья качались от ветра. Конечно, хижина не была огирской постройки. Для этого она была слишком хрупкой. Стеддинг был заброшен долгое время. Его бойцы разбили лагерь между деревьев. Не самое лучшее место для военного лагеря, но нужно варить суп из того, что есть под рукой, а стеддинг был слишком удобен, чтобы просто пройти мимо. Кто-нибудь другой отступил бы в город и попытался укрыться за его стенами, но здесь, среди этих деревьев, Единая Сила была бесполезной. Бессилие шончанских дамани было важнее, чем стены любой высоты.

«Нам следует остаться», – решил Итуралде, наблюдая за работой своих людей, возводящих частокол и копающих рвы. Ему претила мысль о вырубке деревьев в стеддинге. Раньше он был близко знаком с несколькими огир и очень их уважал. Эти массивные дубы, возможно, почерпнули живительную силу еще в те дни, когда здесь жили огир. Срубать их было преступлением. Но нужно делать то, что должно. Бегство дало бы ему немного времени, но вместе с тем могло с легкостью отнять его. У него была пара дней до атаки Шончан. Если ему удастся хорошенько окопаться, то, возможно, им придется начать осаду. Стеддинг заставит их колебаться, а лес послужит дополнительным укрытием для его небольшого войска.

Он ненавидел быть загнанным в угол. Возможно, поэтому он так долго собирался с мыслями, хотя глубоко внутри уже знал, что пришло время остановиться. Шончан все-таки загнали его в угол.

Он пошел дальше вдоль укреплений, кивая работающим, чтобы они увидели его. У него осталось сорок тысяч бойцов, что было чудом, учитывая все странности, с которыми им пришлось столкнуться. Эти люди уже должны были дезертировать, но они своими глазами видели, как он выигрывал самые невероятные сражения, подбрасывал в воздух шар за шаром под все нарастающие аплодисменты. Они считали его непобедимым. Они просто не понимали, что, когда подбрасываешь в воздух всё больше шаров, не только само представление становится более зрелищным.

Падение в конце тоже будет более впечатляющим.

Он держал эти мрачные мысли при себе, обходя вместе с Раджаби лесной лагерь, проверяя частокол. Он возводился с приличной скоростью – бойцы устанавливали толстые колья в свежевырытые ямы. Закончив проверку, Итуралде кивнул своим мыслям: