Однако до того, как три войска сошлись в одно под стенами крепости, Черный тролль решил покинуть ее пределы. Это был вечер следующего дня после того, как тролль так и не решился устроить гоблинам большой погребальный костер. Гномы уже встали лагерем, но еще не были замечены нерадивыми гоблинскими часовыми. Тролль также не знал о гномах, а тем более о том, что те установили с четырех сторон крепости по большому металлическому зеркалу, направленному отражающей поверхностью в стену. Тот, кто приносит смерть, дождался ночи, взял большой гоблинский нож и отправился в ближайшую казарму – перерезать глотки нескольким сотням гоблинов утомительно, но другого способа он так и не придумал. И вновь он не смог этого сделать – не смог убить ни одного из злобных уродцев. Ему самому себе было трудно признаться, но он вдруг почувствовал к ним… жалость. А как же служение эльфам? Как же искупление? – спрашивал себя тролль и не находил ответа. Тогда он вышел, стащил в середину двора все осадные орудия и поджег.

Эльфы прибыли, когда костер разгорелся.

– Я смотрю, низкорослики, вы не теряли времени даром! – соскочив с коня, крикнул Барди, обращаясь к гномам, которые тоже с удивлением взирали на гигантское пламя, вздымающееся над крепостной стеной.

– Не болтай вздор, длинноухий, – поприветствовал эльфа Памбли, гномский воевода. – Мы не имеем отношения к этому костру.

– Что ж, тогда, наверное, сам Король Света на нашей стороне! – ответил Барди и дал приказ ставить лагерь.

Лишь тогда проснулись наконец гоблинские часовые. Вообще-то их должно быть четверо, они должны стоять на посту, а не спать на стене, но их было только двое и они спали. Треск и жар огромного костра разбудил одного из них. Он открыл глаза, увидел пожар, вскочил, оглянулся, обнаружил военный лагерь под стеной, потерял равновесие и рухнул внутрь двора. Его крик разбудил еще нескольких гоблинов, а через пару минут уже все королевство стояло на ушах.

Тролль, решив, что пока может ограничиться сожжением осадных орудий, так как этим ощутимо ослабил войско гоблинов, надумал покинуть крепость. Обратившись в темный дым, он хотел испариться, но не тут-то было. Кое-как просочившись сквозь щель в главных воротах, тролль почувствовал, что уперся в незримую стену. Он сразу понял, что виной тому огромное зеркало, установленное прямо напротив врат.

Тогда он перелетел к другой части крепости и постарался улетучиться через верх, но и тут его ждала та же незримая стена. Черный тролль стал торкаться во все стороны, но везде натыкался на преграду, преодолеть которую было выше его магических сил. Даже когда он решил устремиться вертикально вверх – его держали невидимые узы зеркал.

Он был в западне.

* * *

На этот раз наш разговор проходил в боулинг-клубе. Вообще, я заметил, что Люцифер избегал экзотических мест – никаких иных миров или других измерений. Все наши беседы проходили на Земле. Недаром говорят, что он очень привязался к этой планете.

Днем в боулинг-клубах обычно малолюдно, сегодня же было и вовсе пусто. Даже официантки куда-то подевались.

– Как тебе понравилось в раю? Не захотелось перейти на их сторону?

– Я думал об этом, но – нет. Чувствую, что не имею права. Я должен снова пройти человеческим путем. Шаг за шагом. И больше не сорваться в пропасть.

– Хорошо сказано! – сказал Император, неуклюже запуская шар по дорожке. По-видимому, эта игра не была его коньком. – Я думаю, наши с тобой встречи подходят к концу. Поэтому если у тебя остались вопросы – задавай их сейчас.

– Что со мной будет дальше? Смогу ли я вновь родиться человеком и прожить обычную жизнь?

– Об этом как раз позже. Другие вопросы?

– Хорошо. Есть еще один вопрос, который меня давно волнует, – я запустил шар, принесший мне «страйк». Это не разбудило зверя в моем сопернике – Люцифер не выражал ни малейшего азарта или желания побить мой результат – он катал шары, получая удовольствие от самого процесса. Думаю, он ровно так же играл бы и сам с собой.

– Спрашивай. – Император всея Тьмы опустился на пластиковое сиденье и закинул руки за голову.

– Душа… На самом деле мы ведь ее не продаем, когда попадаем сюда? Если душа – это частичка Бога, просто «обросшая» некоторыми временными, личностными качествами, то как она может быть продана или просто даже передана кому-либо?

– Разумеется, – собеседника мой вопрос не удивил, – как может быть продано то, что тебе не принадлежит? Это условность – очередная пугалка для человечества. Та грань, за которую человеку заходить не следует, – нельзя предавать себя и своего Создателя ради чего бы то ни было. Но, как видим, не все внимают этому совету, – он добродушно улыбнулся.

– То есть моя душа все время была со мной? Я с ней ни на минуту не расставался?

– Ну, конечно, – Падший архангел со светлым именем («Люцифер» по-латыни – несущий свет) снова подошел с шаром к дорожке, – разве ты сам этого не чувствовал? Откуда бы у тебя возникли эти тревоги, волнения, поиски выхода из нашей золотой клетки? Не будь у тебя души, ты не мог бы ни мучиться, ни наслаждаться плодами своего грехопадения. Ты не мог бы чувствовать – был бы просто механизмом. Даже у зверей, – повернулся ко мне мой партнер по игре, даже не успев отметить, что его шар тоже выбил «страйк», – есть отблески Божественного начала, пусть и в самой зачаточной форме. Я понятно говорю?

– Да, все вполне понятно, – ответил я.

Надо сказать, во всех наших диалогах с Императором никогда не случалось такого, чтобы я чего-то не понял. Что меня всегда удивляло в разговоре с ним, так это то, что он был как бы обезличен. За исключением того раза, когда он умышленно принял облик костяного демона и хотел меня припугнуть, его манера выражаться была, как бы это сказать, объективно-усредненно-правильной. В его речи отсутствовали излюбленные словечки, особая эмоциональная или интонационная окраска. Она была максимально удобна для моего восприятия. Я не сразу понял, почему. Люциферу не свойственны человеческие амбиции, желание как-то себя выделить, обособить. Он не является личностью в нашем, человеческом понимании. Архангелы настолько слиты с Создателем, что бренных черт ни в них самих, ни в их манере держаться не обнаружить. Это ни в коем случае не означает, что они не Личности в другом, более глобальном смысле, но чем ближе существо к Абсолюту, тем оно многообразнее и объемнее, а значит, может принимать любую форму. Но именно эта способность приводит их к пониманию, что чаще всего лучше не принимать никакой. Надо быть рукой Господа – простой, доступной и не вызывающей отторжения ни у кого.

Впрочем, пристрастие Люцифера к пирожным и сигаретам, казалось, придавало ему некоторые черты личности, но это были лишь пятна на Солнце – баловство, игра, вымышленное им самим несовершенство, для того чтобы быть доступнее и ближе собеседнику. Так же, как и игра в боулинг, например.

Не помню точно, кто из нас выиграл тогда, но осознание того, что моя душа никогда и никому не была продана, а всегда оставалась со мной, наполнило меня такой детской радостью, что я чувствовал себя победителем!