Выражение его лица смягчилось.

– Мне было бы достаточно, если бы оно у вас просто немного замирало.

Откинувшись на спинку стула, Ксантия отложила вилку. Нэш взял графин и налил вина в бокал, из которого они пили. Ксантия, не отрываясь, следила за движениями его изящной руки.

– Возможно, мой вопрос покажется вам бестактным, но я давно хотела спросить… А как умерла ваша мать?

Глаза Нэша затуманились.

– Подробности ее смерти неизвестны. – Он резким движением поставил графин на стол. – Приняв решение навсегда покинуть Англию, мама, попросила меня проводить ее до Даниловграда. Несмотря на юный возраст, я был довольно крепким парнем – привык к длительным переездам и путешествиям. Однако отец заявил, что я еще слишком мал. И тогда Петар, мой старший брат, вызвался проводить маму. Отец и его не хотел отпускать, но брат настоял на своем. Они отправились в путь, а через несколько дней попали под… как это называется? Перекрестный огонь?

Ксантия кивнула.

– Тогда еще шла война с Наполеоном, и вся Европа прекратилась в огромное поле битвы, – продолжал он. – Мама и Петар намеревались обогнуть Испанию, а затем пересечь Италию, но им это не удалось. Они погибли в Барселоне, во время захвата этого города французами.

– Ужасная трагедия, – пробормотала Ксантия. – А мы на Барбадосе почти ничего не слышали о войне. Она не докатилась до нас.

– Вам повезло.

– Вы были сердиты на мать? – осторожно спросила Ксантия.

На лицо маркиза набежала тень.

– Я не понимаю, как мать могла бросить своих детей. Да, Петар был уже почти взрослым, он сам мог в какой-то мере решать свою судьбу. Но я-то был еще ребенком… Мы с братом страдали в Англии точно так же, как и она. И тем не менее мама даже не попыталась увезти нас домой.

«Увезти нас домой…» Значит, Нэш считал, что его родина – на континенте, а не здесь, на Британских островах. Ксантия была рада, что Венденхейм не слышал сейчас этих слов.

– Нэш, откуда вы знаете, что ваша мать не пыталась вас увезти? Никому не известно, о чем говорили ваши родители наедине.

Он как-то странно посмотрел на нее:

– Что вы хотите этим сказать?

– Английские законы очень строги, – ответила Ксантия. – Где и с кем живут дети – это решает только отец. От матери ничего не зависит. Возможно, она пыталась увезти вас с собой, а ее просьба к вам сопровождать ее в поездке была всего лишь уловкой. Сколько лет в то время было вашему брату?

– Восемнадцать, – ответил Нэш. – Он уже сшил себе военный мундир.

– Значит, вы были намного моложе… – в задумчивости проговорила Ксантия. – Именно поэтому ваша мать пыталась в первую очередь вывезти из Англии вас.

Подобные мысли никогда не приходили Нэшу в голову.

– Я всегда воспринимал свою мать как стихию, как явление природы. Она была гордой, своевольной, непредсказуемой. Трудно себе представить, что она могла бы подчиниться законам Англии, да и любой другой страны.

– Несмотря на всю свою дерзость и своеволие, ей не удалось вывезти из страны сына английского маркиза, – заметила Ксантия. – Если бы она это сделала, ее обвинили бы в серьезном преступлении.

Нэш пожал плечами:

– Какой смысл обсуждать теперь эту тему? Как бы то ни было, но я остался здесь, в Англии. Теперь я маркиз Нэш, и на мои плечи легли обязанности, которые накладывает титул.

Ксантия не стала продолжать этот разговор, было ясно, что Нэш не желал его поддерживать. Они перешли к фруктам. Маркиз выбрал самое сочное, спелое яблоко, отрезал ножом кусочек и протянул Ксантии.

– Что за человек был ваш дядя? – спросил он.

– Мот и бездельник, – ответила Ксантия. – К тому же он много пил.

– Бедняжка! Как же вы жили с ним под одной крышей.

Ксантия вздохнула.

– Теперь, став старше, я испытываю к нему жалость и сострадание. Ему было около сорока, когда мы неожиданно свалились на его голову. Дядюшка был закоренелым холостяком – не умел обращаться с детьми. Плантации же приносили ему доход, вполне достаточный для того, чтобы покупать выпивку, играть в кости и иметь женщин. Только это ему и требовалось. Его очень даже устраивала такая жизнь.

– Он мог бы отослать вас обратно в Англию. Это было бы честнее, чем постоянно намекать на то, что вы – нежеланные гости в его доме.

– Намекать? – с усмешкой переспросила Ксантия. – Он и не думал намекать. Дядя открыто поносил нас последними словами, называя «падалью и вонючими щенками». Он был скор на расправу и частенько поколачивал нас за провинности. Но дядя так и не отправил нас в Англию. Думаю, что он побаивался угроз тети Оливии.

– Угроз? Она угрожала ему?

Ксантия пожала плечами.

– У дяди были какие-то нелады с английским законом. Как бы то ни было, но мы выжили на Барбадосе. А вот наш дядюшка через десять лет умер. Киран, смеясь, утверждал, что его подкосило наше неожиданное появление в его доме. Но конечно, не мы были причиной его смерти, это ром преждевременно свел дядюшку в могилу.

– Ваш брат, очевидно, любит мрачный юмор.

– Это единственный вид юмора, который приемлет Киран. После смерти дядюшки Люк унаследовал титул и поместье в Чешире.

– В Чешире?

– Да, это графство, расположенное за рекой Мерси.

Нэш усмехнулся.

– Я знаю, где это находится, – сказал он. – Я неплохо усвоил географию, которую преподавал мне учитель моего брата Тони. Но я не знал, что родовое поместье Ротуэлла находится именно в Чешире.

– К сожалению, оно сейчас в полном запустении, а Киран ничего не делает для того, чтобы привести его в порядок. Что касается плантаций, то они перешли в наследство к нам троим в равных долях.

– Понятно. А как вы начали заниматься коммерцией?

– Морскими перевозками? О, компанию Невиллов основал Люк. Через несколько лет после смерти дяди он женился на женщине, владевшей несколькими обветшавшими торговыми судами. Так была создана компания.

– И вы сразу же разбогатели?

– Почти сразу. Дела шли очень хорошо. Люк управлял компанией, а Киран скупал землю и сахарные заводы, вкладывая деньги в недвижимость. Вскоре мы выплатили долги дяди и стали жить очень даже неплохо.

– Значит, ваш брат не сидел, сложа руки, в то время. А что он делает теперь?

Ксантия пожала плечами, отводя глаза в сторону.

– Пьет и живет прошлым. Он никогда не был счастлив, а сейчас его грызет тоска по прошлому. Ему не хватает плантаций сахарного тростника, мельниц и заводов. Все это осталось на Барбадосе. Киран понимает, что прошлого не вернуть, но ему от этого не легче.