Часть третья

Да будет завтра

24

Мор, обрушившийся внезапно на участников дебатов, насторожил Крюкова. Поэтому он решил навестить отца Николая и предупредить об опасности. Тот был занят устройством дел своей сирой и убогой паствы бомжей и наркоманов.

— Власти совсем достали, — пожаловался священник Крюкову, когда тот разыскал его возле храма. — И светские, и духовные. «Закрывай свой бомжатник», — говорят. И что прикажете делать? А тут один из ваших повадился с проверками. Но у меня такое впечатление, что он просто взятку вымогает. Вон он, кстати, снова явился. Может, поговорите с ним?

Крюков глянул в сторону коллеги-взяточника и тут же спрятался за угол. По дороге, ведущей к храму, уверенным шагом хозяина жизни двигался младший лейтенант милиции Иванашко.

— Вы что? — с удивлением спросил Крюкова священник.

— С этим, батюшка, говорить бесполезно. Его убивать надо. Он взяточник по призванию. Берет все, даже, извиняюсь, дерьмо, если оно не очень жидкое. Отпустите грех авансом.

— Что вы, так нельзя. Нужно попытаться вразумить грешника.

— Тюрьма его вразумит! — Крюков на миг призадумался и вдруг хлопнул себя по лбу. — Сейчас попробуем вразумить. Вот что, честной отче, предложите-ка ему вот эти сто долларов.

Крюков протянул священнику зеленую бумажку.

— Как можно?!

— Не бойтесь, они фальшивые и подписанные. — Крюков развернул купюру, внутри которой было фломастером написано «Взятка». — Только предлагайте не сразу, а ровно через пять… нет, лучше через восемь минут.

Крюков выбрался с задней стороны церковной ограды и зашел в тыл неприятелю. Он заметил, как Иванашко подошел к священнику и завел с ним разговор.

Крюков окинул улицу взглядом и увидел то, что ожидал. Его постоянные спутники в голубой «пятерке» с выдвинутой на длину локтя антенной, то есть группа наружного наблюдения, были на месте. Держась сзади в мертвой зоне, он незаметно подошел к их машине, открыл дверцу и нырнул в салон. Экипаж изобразил картину Репина «Не ждали».

— Попались, которые кусались! — радостно сообщил Крюков растерявшимся сыщикам. — Братцы, если бы вы знали, как я от вас устал. Колитесь, красноперые, кого пасете и по чьей заяве пыль глотаете. Только не врите, что это ваша инициативка.

Наружники переглянулись. То, что объект наблюдения вычислил их самих и застал врасплох, сулило им как минимум по выговору и отпуск в феврале, причем без всяких там путевок в Анталию плюс премиальные. А как максимум — перевод «на землю» — в отделение милиции, где они могли рассчитывать на самое пристрастное отношение новых коллег и начальников, которых еще недавно пасли и закладывали.

— А что мы с этого будем иметь? — неуверенно спросил старший бригады.

— Отпущу на свободу, бить не буду. Чего вам еще? На мороженое не рассчитывайте, сразу предупреждаю.

— Дай слово, что не заложишь, — хмуро проговорил водитель.

— Легавым буду. Хочешь, на драный фуфел забожусь? — предложил Крюков. — Колитесь, красноперые, кого пасете?

— Ты Крюков? — переспросил старший, будто сам не знал. — Заява лично на тебя пришла. С земли. Взятки берешь и все такое. А у нас конец года, сам понимаешь — план горит…

— Кто заказал? — спросил Крюков.

— Майор Иванашко.

— Что?! Ха! Когда это он майором стал? — Крюков обрадовался как ребенок. — Заводи мотор, будет вам план. Палка века гарантирована. Сейчас подкину вам тучного агнца на заклание.

— А как мы его проведем? — поинтересовался молодой сотрудник.

— Как инициативную проверку, — отрезал старший. — Так где кабан?

Крюков посмотрел на часы.

— Пора. Сейчас за углом человек в форме младшего лейтенанта милиции получит взятку в размере ста долларов. Взяткодатель от уголовной ответственности освобождается. Во-первых, его вынудил к этому вымогатель — этот самый микромайор, а во-вторых, он написал заявление. Оно лежит у меня в кабинете, в конторе, двумя этажами ниже вашего. К тому же он священник. Аккуратнее с ним. Если отлучит от церкви — сейчас с этим, сами знаете, строго, — могут и с должности снять, и в звании понизить. А то и из партии исключить. Все ясно?

— Да понятно. А как мы докажем, что деньги — это взятка?

— Развернешь купюру, на ней фломастером написано: «Взятка». — Крюков сокрушенно покачал головой. — Да, ничего не скажешь, толковые вы ребята. Вам только разжуй немножко и в рот положи, а уж проглотить вы и сами сможете! Ладно, действуйте.

Крюков едва не пустился в пляс, наблюдая, как наружники подскочили к ****ашке и принялись крутить ему руки и шарить по карманам.

«Вот только где они понятых возьмут? — подумал он. — Кругом одни бомжи беспаспортные».

Когда счастливые опера увезли свою бледную и растерянную жертву, чтобы без помех выпотрошить в своем логове, Крюков вернулся к храму.

— Не знаю, как и благодарить, — встретил его светлой улыбкой отец Николай.

Окружающие бомжи также приветливо улыбались: «Качественно мужик мусора развел».

Крюков отвел отца Николая в сторону и вкратце изложил ему свои опасения. Тот поблагодарил его, но принимать какие-то меры безопасности решительно отказался.

— Все в руце Божьей, — сказал священник. — Дата смерти нашей известна лишь Отцу Небесному, и не нам знать, когда она наступит. Но за предупреждение спасибо. Хочу в ответ предостеречь — деньгами здесь дело не ограничится. Враг рода человеческого лукав и любит использовать своих слуг втемную. Подставляет их — как принято сегодня говорить. Поэтому когда какой-нибудь умник задумывает организовать финансовую катастрофу, жди за этим катастрофу настоящую.

— Вагнер хочет организовать несколько авиакатастроф и аварий на электростанциях, — подтвердил Крюков.

— Я говорю не о нескольких авариях, — возразил священник. — Дело может обернуться более страшными бедствиями.

— Взрывом на атомной станции? Вроде Чернобыля?

— И даже хуже. Иди. — Священник незаметно перешел на «ты». — Сейчас от тебя зависит очень многое.

— Что именно? — не понял Крюков.

— Думай и решай сам. Благослови тебя Бог. — Священник осенил его крестом, повернулся и направился к храму.

Крюков сидел в салоне «рябухи» и чувствовал себя полным идиотом. Ему приходили на ум дурацкие гонконгские боевики, где герой непременно должен был набить морду вселенскому злу, воплощенному в каком-нибудь конкретном мерзавце, и тем спасти весь мир. Его собственное положение было гораздо глупее. Он не знал, кого следует бить.

Что же делать? Крюков мысленно вернулся к записной книжке Антона. Он отдал ее Ирине, но сделал для себя выписки. Его беспокоила цепочка «Армагеддон» — генерал — «Фейерверк». Он искал в ней причинно-следственную связь и одновременно боялся найти ее. Потому что это означало катастрофу. Причем не только финансовую и не только компьютерную.

На генерала в записной книжке тянула только фамилия «Павлов». Других генеральских фамилий