и людские. Сводка переписи скота в 82 деревнях, имеющих населения 1425 душ, гласит: «Лошадей — 942, жеребят — 130, коров — 1465», а это значит, что на каждую душу населения, включая младенцев (!), приходилось по одной корове и почти по одной лошади (данные по книге «Замоскворецкий край в XVII веке»). Можно эти цифры сравнить с современными, где на одного гражданина приходится по 0,13 свиньи, коров ещё меньше, не говоря уже об овцах.

Конец XIX и начало XX века характеризовались у нас необычайным ростом промышленного производства, при этом развивались не только существующие, но и появлялись новые виды индустрии. Страна переживала огромный промышленный подъём. Вот что писала английская газета «Таймс» тех времён о русских конкурентах своей текстильной промышленности: «Согласно мнению экспертов, некоторые русские мануфактуры — лучшие в мире, не только с точки зрения устройства и оборудования, но также в смысле организации и управления».

Образцовыми, по меркам не только России, но и Европы, считались Богородицко-Глуховская мануфактура Н. Д. Морозова и фабрика тонкого сукна в Подмосковье купца 1-й гильдии И. П. Кожевникова. За устройство своей фабрики Кожевников в 1826 году был награждён орденом Анны 3-й степени. Фабрику посещал Александр I, высоко оценивший её изделия и подаривший Кожевникову бриллиантовый перстень. Оценили фабрику и иностранцы. Товары расходились по всей стране и заграницу — в Закавказье, Среднюю Азию, Кяхту, Персию и, что удивительно, особенно в Китай. Надо не забывать, что именно ткацкое производство было на тот момент одной из самых прогрессивных технологий века. «Вестник промышленности» в 1858 году писал: «Запрос в России преимущественно на машины и разного рода механические орудия увеличивается… Никогда Англия не получала таких больших заказов из России. Механические заводы Манчестера, Ньюкасла почти исключительно заняты исполнением заказов для русского производства и частных компаний».

И какому же сословию должна была быть благодарна Россия за такое преуспеяние? Благодаря кому страна переживала расцвет медицины, искусства художественного и театрального, кто основывал в то время знаменитые и сейчас музеи, открывал детские сады, ремесленные училища, устраивал библиотеки, отливал колокола, строил храмы? Всем этим мы обязаны простому труженику, но в первую очередь тому самому раскритикованному в русской литературе православному купечеству. Реальное купечество в реальности отличалось от литературных персонажей. Вот только некоторые имена.

Павел Михайлович Третьяков — фабрикант, владелец бумагопрядильных мануфактур, сын купца второй гильдии. Выросший в семье старообрядцев, впоследствии он перешёл в Православие. Он собрал знаменитую коллекцию национальной живописи, построил для неё здание. И затем всё это безвозмездно передал в дар городу, завещав на пополнение фонда процент от своего капитала. То есть благотворительная деятельность таких людей продолжалась и после их смерти. Им было построено училище для глухонемых детей, богадельня для вдов и сирот. Третьяков сделал значительный взнос на православный храм в Токио, который строился трудами равноапостольного Николая Японского, и вообще много жертвовал на храмы. Весь свой капитал он завещал Московской городской думе. В одном из писем дочери он писал: «Моя идея была, с самых юных лет, наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях». Рядом с ним можно упомянуть и имя его младшего брата Сергея Михайловича, чей вклад в Третьяковскую коллекцию также неоценим.

Ещё ранее Третьякова коллекцию русской живописи начал собирать Козьма Терентьевич Солдатёнков, владелец хлопчатобумажных мануфактур. Он составил замечательную галерею отечественной живописи, которую завещал Румянцевскому музею. Среди 230 её полотен находились работы В. А. Тропинина, А. А. Иванова, К. П. Брюллова, В. Г. Перова, Н. Н. Ге, П. А. Федотова, Ф. А. Васильева, В. В. Пукирева. Также музею были переданы 28 картин зарубежных мастеров, 17 скульптур, собрание гравюр и рисунков, древние русские иконы. Солдатёнков завещал Румянцевскому музею и личную библиотеку из 8 тысяч книг и 15 тысяч журналов.

На средства Солдатёнкова в 1911 году была построена самая большая на тот момент в мире больница для бедных, состоящая из пятнадцати корпусов, ныне эта больница носит имя С. Боткина.

А русской коллекцией французских импрессионистов мы обязаны Сергею Ивановичу Щукину.

Гавриил Солодовников — купец первой гильдии, крупный акционер Московско-Казанской железной дороги и трёх крупных банков. На его средства построены Московский театр оперетты (в прошлом — филиал Большого театра), клиника при медицинском факультете МГУ, сиротский приют, несколько училищ в разных губерниях России. К концу жизни практически всё своё состояние он завещал направить на развитие России.

Иннокентий Сибиряков, братья Бахрушины, купцы Алексеевы, Юрий Нечаев-Мальцов, Голофтеевы, Смирновы, Рябушинские, Солдатёнковы, Хлудовы, Боткины, Крашенинниковы, Прохоровы, Лобковы — сколько их было в Москве и Санкт-Петербурге, сколько их было по городам и весям России! До сих пор мы называем их фамилиями больницы, музеи и так далее.

Вот как, к примеру, писал об одном из представителей династии Прохоровых Константин Николаевич Бестужев-Рюмин: «Вот купец Прохоров, которого я и лица не знаю, но которого почитаю и уважаю выше всех вельмож на свете, он есть истинный сын Отечества, умеющий употреблять достояние своё в истинное благо. Он купец по рождению, но в душе выше всякого вельможи… Прими дань от меня, почтеннейший человек Прохоров, ты помирил ещё меня с любезным моим Отечеством: я первого ещё из соотечественников моих вижу такого человека и не знаю лица его. Ты краса русского народа… друг человека, соотечественников».

Василий Иванович Прохоров был сыном монастырского крестьянина Свято-Троицкой Сергиевой лавры. С детства он был воспитан в вере и благочестии. Случилось так, что в начале своей предпринимательской деятельности он имел пивоваренный торг в Хамовниках. Его жена Екатерина Никифоровна была дочерью московского купца Никифора Родионовича Мокеева, происходившего из крестьян села Милятина Медынского уезда Калужской губернии. Частенько она с грустью говорила мужу: «Не могу я молиться об успехе твоего дела, не могу желать, чтобы больше пил народ и через то разорялся». Да и сам Василий Иванович искал случая переменить свою деятельность. И конечно, Господь представил ему такой случай. В результате чего Прохоров стал основателем знаменитой Трёхгорной мануфактуры, которую впоследствии развил его сын Тимофей Васильевич.

Вот слова, сказанные Василием Ивановичем на смертном одре в качестве завещания своим детям: «Любите благочестие и удаляйтесь от худых обществ, никого не оскорбляйте и не исчисляйте чужих пороков, а замечайте свои, живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении».

Его сын Тимофей Васильевич не только своевременно внедрял все новейшие достижения ситценабивной отрасли у себя на фабрике, но решил непременно заняться просвещением грубого и невежественного мастерового народа. Он начал с