Вода сбегала по моему телу, но я чувствовал, что меня охватывает нервная дрожь. Успокоение пришло только через некоторое время.

Я оделся и пошел в бар. Мой приятель уже сидел в нем и был абсолютно пьян. Сидящим рядом с ним людям он рассказывал об атаке аэропорта, причем рассказывал с такими подробностями, как будто не лежал полчаса на полу зала прилета, а сам был в центре всех событий. Увидев меня он вскрикнул:

— Он тоже там был, он может все подтвердить.

Так как он был уже изрядно пьян, то журналистская братия бросилась ко мне с вопросами. Но я старался поддержать свой имидж пусть лучше думают, что я человек боязливый. Поэтому не рассказывал очень много, но зато подчеркивал, что в целях личной безопасности искал возможное место для укрытия. Однако даже та информация, которую я давал для того, чтобы пустить все расследование по ложному следу их интересовала. Я прекрасно знал, сколько моих друзей журналистов связано с секретными службами, поэтому произнес фразу, которая всех озадачила:

— Мне кажется, что эта блестяще проведенная операция дело рук специальных подразделений, разгромленной армии, которые начали развертывать партизанскую войну.

— А как известно из истории партизанские войны — выиграть не возможно!

Мое высказывание подхватили. Сразу стали высказывать различные версии. Кто-то из вновь пришедших даже заявил, что войска коалиции уже схватили исполнителей этой диверсии, кто-то сказал, что все объекты в Багдаде заминированы и не сегодня, так завтра наш отель может быть подорван. Одним словом было много фантазий. Но для меня и моей группы — это было хорошо.

Я опять позвонил домой сегодня мне определенно везло. Через несколько минут я не только разговаривал с моей женой, но даже смог услышать голос моей маленькой доченьки. На глазах выступили слезы. Я быстро отвечал на вопросы моей жены, стараясь подчеркнуть, что я делаю все возможное, чтобы найти следы моих родителей. Это была святая ложь, ведь я прекрасно знал, что они погибли. Правду я решил сказать только тогда, когда вернусь домой. Вечером я встретился с командиром. Потерь у нас не было все вернулись на базу. Мы оставили на месте проведения операции, неопровержимые следы того, что ее проводили регулярные войска.

Теперь надо было готовить следующую операцию. Нам было ясно одно, что в районе аэропорта нас не ждут. Снаряд не падает в одну воронку два раза! Поэтому нашим противникам не могло придти в голову, что мы наберемся наглости нанести там же еще один удар. Следующую операцию мы планировали провести по дороге из аэропорта. Главное, что наша тактика использования крупнокалиберных снайперских винтовок с большого расстояния, себя оправдала. Кроме того операция показала, что все члены нашей боевой группы мастерски владеют этим оружием. Слабым звеном в этой операции и наших будущих операциях было доставка столь габаритного оружия, на выбранные для стрельбы позиции. Но тут мы могли рассчитывать только на удачу и ночное время, которое скрывало нас от наших врагов. Мы немедленно стали готовиться ко второй операции. Несколько дней проезжали предполагаемый район и проводили подробное изучение режима работы блок постов, расположенных на въезде в город. Изучали строения вблизи. Планировали с каких мест можно нанести удары, где наиболее удобно поставить мины. Особое внимание мы уделили путям отхода. Теперь оставалось только уточнить, когда по этой дороги проследуют те, против кого мы планируем операцию. Информация попала ко мне случайно. Один из коллег журналистов сказал о том, что после завтра утром прибудет рейс на борту которого будут находится важные военные чины. Это было именно то, что мы ждали. За ночь мы провели всю необходимую работу. Оружие было на местах. Мины были заложены вблизи дороги. Утром колонна машин следовала из аэропорта в Багдад. Они проехали блок пост и уже расслабились, ведь они были в городе. Но мы на это и рассчитывали, взрывы мин прогремели внезапно для них.

Они выскакивали из машин и попадали под огонь. Очень неприятно, когда по тебе стреляют, а ты даже не знаешь откуда. Их выстрелы не наносили нам никакого ущерба, ведь они не видели нас. Но зато наш огонь и мины, которые мы оставили на дороге, унесли жизни многих врагов. Две минуты, которые длилась наша операция для них показались сущим адом. Моя боевая группа уже ушла с позиций, а они в панике все продолжали стрелять. Вечером мы узнали результат нашей операции. Один из офицеров штаба рассказал о том, что в этой бойне погибло более тридцати человек старших офицеров. Мы были вполне довольны, тем более, что потерь с нашей стороны не было. Мы мстили захватчикам, которые пришли сюда для того, чтобы забрать наши богатства, а взамен принести нам горе и разрушения. Прошла неделя все улеглось, больше уже не писали о нападениях на войска коалиции. В ряде изданий появилась информация, что группа нападавшая на военных уничтожена и даже приводились фотографии. Мы над этим просто смеялись. Пусть все успокоится и мы нанесем наш новый удар по штабу коалиции. Мы готовили эту операцию в течении трех недель. С одной стороны она казалась нам не реальна. Но ведь она казалась не реальной и нашим противникам. Поэтому надо было попытаться ее провести. Наше крупнокалиберные снайперские винтовки позволяли нам быть на достаточно удалении от места проведения операции. Но нужно было учитывать то, что и наши противники были уже готовы к этому. Их нельзя было недооценивать. Они хорошо проанализировали две наши предыдущие операции. О чем свидетельствовало появление патрулей на достаточном удалении от штаба. Наш расчет был прост надо дождаться того момента, когда их действия перестанут быть опасными для нас.

Одним словом они поверят, что больше никакой опасности для них нет.

Поэтому нам оставалось только ждать и одновременно детально готовить нашу операцию. Вот пришел и наш черед. Наши противники расслабились. Нападений на войска коалиции не было в течении трех недель. Можно было проводить запланированную нами операцию. По нашим данным в штабе должно было проходить совещание, а поэтому там будет много офицеров высокого ранга. Теперь наша операция должна была пройти днем, сразу после окончания совещания, когда офицеры будут разъезжаться. Я вместе с другими журналистами получил приглашение присутствовать на его открытой части. Конечно со мною был и командир моей боевой группы. Это несколько упрощало задачу. Минирование мы должны были провести сами. Оставалось решить как и мы ничего не придумали лучшего, как заминировать машины других корреспондентов, которые прибудут на совещание. Это было более реально, чем попытаться минировать машины, стоящие у штаба. Так мы и поступили. Причем мы даже заминировали и свой автомобиль, чтобы отвести всякие подозрения от нас. Началось совещание. Я в группе корреспондентов делал фотографии, прибывающих офицеров. Перед нами выступил один из офицеров и кратко обрисовал круг вопросов, который будет рассмотрен. Затем мы все остались в вестибюле и стали ждать окончания совещания для того, чтобы по возможности получить какую либо дополнительную информацию. Наконец офицеры стали выходить с совещания. Все корреспонденты бросились к ним. Но многие проходили не останавливаясь. Я не смотрел на часы, я чувствовал, что вот вот начнется моя операция. Но все равно взрывы машин корреспондентов, прозвучали для меня неожиданно. Взрывная волна выбила стекла. По двору метались люди, машины взрывались одна за одной. Осколками стекла было ранено много людей. В том числе я и командир моей группы. Если мое ранение было не такое серьезное, то из него просто хлестала кровь. Очевидно стеклом ему перебило артерию. Я как мог оказал ему первую помощь. Он лежал на полу бледный и говорил мне шепотом: