Она добралась до двери, вышла на крыльцо и позвала мужа, умоляя оставить Линдли в покое. Все не так, как он подумал, просто она соврала ему накануне, когда сказала, что девочка вечером будет сидеть дома. Она позволила дочери пойти поиграть, и более ничего.

— Господи Боже! — крикнула она вслед Кэлу, который в ярости шагал по тропе. — Господи Боже, они всего лишь дети!

Но ветер дул в лицо Эмме и ее голос звучал слабо, слов не было слышно. И потом, Кэл уже скрылся.

Я сомневалась, что Линдли по-прежнему играет. Она подала сигнал, что идет домой. Мы помахали друг другу на прощание, и я сама видела, как сестра направилась к дому.

Линдли не могла продолжать игру еще и потому, что Вилли Мэйз уже сдался. С крыльца я видела, как он идет к причалу. Свет фонарика прыгал, пока парень садился в лодку и заводил мотор. Проследила взглядом, как он отчалил, включив боковые огни, и пожелала, чтобы Линдли на самом деле уехала с ним, спасшись от Кэла хотя бы ненадолго. Но ее не было в лодке. Линдли по-прежнему пряталась где-то на острове, и вскоре ей предстояла встреча с Кэлом. Нужно было сделать что-нибудь немедленно.

Я осмотрела все привычные укрытия — например, пещеру на Бэк-Бич, где жили собаки. Обошла соленый пруд: хоть он и не входил в «территориальные владения» Линдли, она порой пряталась здесь, если хотела сжульничать (а так бывало частенько). Даже заглянула в каменную лачугу и в лаз под зданием школы — это были скорее мои излюбленные места. В то же время я пыталась связаться с сестрой мысленно. Обычно это помогало, если Линдли была настроена на связь, но сегодня она меня не слышала.

Наконец я вскарабкалась на скалы у водонапорной башни. Кэл обходил мусорные баки на краю пирса, и я видела, как от него разлетаются чайки. Он шел к тропинке, ведущей к сосновой роще, и я молилась, чтобы Линдли сегодня не жульничала и пряталась на своей территории.

Я пришла в отчаяние. Нужно найти ее раньше, чем это сделает Кэл! Но Линдли умела прятаться лучше всех нас, и я понятия не имела, где она может быть. И тогда я сделала нечто странное. Вместо того чтобы смотреть вниз, я взглянула на звезды. Смотрела на них, пока они не затуманились, пока все вокруг не превратилось в кружевное плетение.

А потом звезды вообще исчезли. И тогда, оказавшись в пустоте, я сосредоточилась, вновь напрягла зрение и… увидела Кэла возле школы и даже услышала, как он зовет Линдли через дверь. Я видела Мэй, которая заснула за чтением в своей комнате, и Бизера, который сидел за столом в гостиной, дожидаясь моего возвращения. Я видела тетушку Эмму на верхней ступеньке крыльца. У нее кружилась голова, чтобы стоять, и она держалась за перила. Видела сотни желтых псов, которые спали в своих логовах на Бэк-Бич, свернувшись клубочком, — как будто кто-то расстелил на гальке огромный меховой ковер. Видела весь наш остров, гигантскую восьмерку, — постройки, утесы, океан.

Я заметила, что возле бейсбольной площадки среди деревьев что-то светится. Может быть, огонек сигареты — Линдли обычно уходила туда курить (там стояла старая заброшенная машина). А может, от машины просто отражался лунный свет, заливающий весь остров. Но в зарослях что-то определенно блестело. Путеводная звезда или указатель с огромной неоновой надписью «ЛИНДЛИ!» не могли бы подсказать яснее.

Я слезла со скалы и побежала на другой конец острова к машине, как можно скорее, понимая, что в любую минуту Кэл может отойти от школы и направиться к бейсбольной площадке.

Тяжело дыша, пересекла площадку. Споткнулась, провалилась в кроличью нору и чуть не упала. Но я бежала так быстро, что нога не успела уйти далеко, поэтому я удержала равновесие и понеслась дальше. Приблизившись, я отчетливо увидела машину, которая засела задними колесами в грязи. Отец Мэй и его друзья привезли ее сюда на барже, загнали в яму и бросили. Вокруг спущенных, давно сгнивших покрышек выросла трава, словно машина всегда была частью природы и вернулась в ее лоно после смерти.

Добравшись до автомобиля, я увидела, что стекла запотели. Финишная черта — я схватилась за ручку и распахнулась дверцу.

Поначалу я не разобрала, что там внутри. Сплошное мелькание рук и ног. Потом картинка прояснилась, и я поняла, что это действительно Линдли и что она не одна.

— Черт возьми, Таунер, закрой дверь! — велела Линдли, и я увидела Джека, который пытался найти свою одежду и прикрыться.

— Кэл вернулся! — выпалила я.

По моему тону Линдли поняла, что дело плохо. А потом я как идиотка закрыла дверцу и принялась ждать. Меня больше испугало увиденное, нежели опасность, которая исходила от Кэла.

Мимо меня пролетела бейсбольная бита и разбила ветровое стекло — осколки посыпались во все стороны. Линдли завизжала от боли, из порезов у нее пошла кровь. И тогда Джек выскочил из машины, готовый к бою. Он был готов убить Кэла, если понадобится, он этого даже хотел.

Кэл попятился в тень, выжидая. Нужно было предпринять что-нибудь очень быстро. Я понимала: если между этими двумя будет драка не на жизнь, а на смерть, то погибнет Джек, а не Кэл.

Я бежала быстрее, чем когда-либо. Бежала к Мэй, чтобы взять ружье.

Мэй стояла, словно застыв во времени и пространстве, и целилась в Кэла.

— Одевайтесь, — приказала она.

Линдли и Джек принялись натягивать одежду.

— Лучше застрели этого парня, — буркнул Кэл.

Но Мэй не слушала — она смотрела на бейсбольную биту в его руке.

— Ты ошиблась, — продолжал Кэл, пытаясь нащупать слабину. — Я всего лишь пытался ее защитить. Ты понятия не имеешь, что тут было.

Джек натянул рубашку.

— Ступай домой, — приказам ему Мэй.

Парень попытался возразить, но она не желала слушать.

— Ты отвратителен, — сказал ему Кэл. — Мерзок.

Я видела, как на шее у Джека вздулись мускулы. Он развернулся и пошел к Кэлу.

Мэй, не опуская ружья, крикнула:

— Прочь!

Линдли кивнула, и тогда Джек взял куртку и зашагал к причалу. Оставить девушку здесь было выше его сил, но все-таки он ушел.

— Ну же, стреляй, — взревел Кэл. — И тебя повесят на первом суку. Тебя и всю твою проклятую семейку.

Он тут же понял, что ошибся. Мэй прицелилась. Она собиралась его убить.

И тогда я увидела тетушку Эмму. Она шла с трудом, будто лишь усилием воли гнала себя вперед. Челюсть у нее была странно свернута набок, лицо в синяках, по щеке текла кровь. Она остановилась как вкопанная, заметив нас, и сказала:

— Нет. О Господи, пожалуйста, не надо…

Кэл понял, что это его единственный шанс. И он безупречно разыграл свою карту. Раскаяние. Тревога. Он сделал вид, что не может поверить собственным глазам. Я уже ожидала от него вопроса, что за чудовище так обошлось с Эммой.

— О Боже… — произнес он. — О Боже, Эмма… — Кэл плакал неподдельными слезами. Он шагнул к жене.