Мы не можем описать гражданскому населению фатерлянда то, что происходит на Востоке. Это превосходит все самое зловещее, что может породить человеческое воображение. Враг сражается со скотской жаждой крови, с одной стороны, и из страха перед комиссарами — с другой.

Наши солдаты пришли на земли, двадцать пять лет бывшие под большевистской властью. Те из солдат, у которых в сердцах или в умах еще жили коммунистические идеи, вернутся домой в буквальном смысле этого слова исцеленными».

Эрна толкнула локтем своего соседа и прошептала:

— Эй, Феликс, где, ты говорил, твой отец?

— В 58-й пехотной.

— Где это?

— В северной группировке. А твой брат?

— Мартин в Финляндии. У них уже начинается полярная ночь. В последнем письме он говорит, что солнце уже не восходит, хотя к полудню еще ненадолго рассветает. Как думаешь, скоро мы разобьем русских?

— Ну уж к Рождеству-то обязательно, — убежденно зашептал Феликс. — Слушала вчера «Голос немецкого Верховного командования»? Наши взяли Орел, а накануне — Петрозаводск. Я смотрел по карте — скоро иванам крышка.

Эрна вместе с родителями регулярно слушала Курта Дитмара, передававшего по радио официальные сводки с фронтов. Голос этого пятидесятитрехлетнего генерала был знаком всей Германии. Все знали, что он сообщает самую точную и достоверную информацию.

«Германский народ может сегодня гордиться — у него лучшие политические руководители, лучший генералитет, лучшие инженеры и управленцы в экономике, а также лучшие рабочие, лучшие крестьяне, лучшие люди!

Спаять всех этих людей в одно нерасторжимое сообщество — вот задача, которую мы решаем как национал-социалисты. Эта задача стоит перед Германией более ясно, чем когда-либо прежде».

— Неужели они такие звери, как говорит доктор Геббельс? — спросила она.

— Русские? А ты думала! Если бы фюрер не разгадал их планов и не напал первым в июне, то не мы стояли бы теперь у Крыма и Петербурга, а иваны на Рейне.

В заключение Гитлер, как всегда, вспомнил о Боге.

«Только когда весь германский народ станет единым самоотверженным сообществом, мы сможем ждать и надеяться на помощь Господа Всемогущего. Всемогущий никогда не помогал лодырям. Он не помогает трусам. Он не помогает людям, которые сами не могут помочь себе. Это принципиально — помогите себе сами, и Всемогущий Господь не откажет вам в своей помощи!»

Торжественный голос Аннемарии смолк, и секунду стояла звонкая тишина. Потом аудитория взорвалась шумом аплодисментов. Кто-то встал, и сразу же поднялись остальные. Аплодировала и Эрна. Она желала только одного — окончания всех этих войн. А если препятствием к этой мечте оставались русские, то пускай Господь и фюрер покарают их.

* * *

— Рейх является внешней правовой структурой, представляя собой сообщество немцев во внешнем мире, выражая вместе с тем юридическую концепцию политического единства Германии…

Лекция по предмету «Народ и раса» тянулась долго и воспринималась с некоторым усилием. Эрна старалась слушать преподавателя, но постоянно ловила себя на том, что теряет нить рассуждений.

— …его целью является сохранение и развитие сообщества живых существ, одинаковых в психическом и физическом отношениях…

В тот день они изучали работу Штуккарта и Глобке «Гражданские права и естественное неравенство людей». Эрна вспомнила три роскошные книги, стоявшие в кабинете отца на одном из почетных мест. Это была «Французская революция» Томаса Карлейля. Она много раз листала это богато иллюстрированное издание, рассматривая многочисленные гравюры и рисунки. Часто еще маленькой девочкой она забиралась на колени к отцу, и он рассказывал ей о народном гневе, о революционном терроре, об ужасной гильотине, о восстании женщин и об учреждении Генеральных Штатов, о жирондистах и о вандемьере. С многочисленных портретов на нее смотрели люди в старинных камзолах, кружевах и париках, и она с замиранием сердца представляла себе окровавленные головы этих царедворцев и революционеров, поднятые рукой палача, чтобы показать их жаждущему крови народу. А на одном из рисунков был изображен республиканский плакат со словами «LIBERTE EGALITE, FRATERNITE».[22]Именно с этих трех магических слов начиналась новая эпоха, в которой слова «народ», «гражданин» и «равенство» наполнялись цивилизованным смыслом и значением.

— …народ — не аморфная масса, а рейх — не застывшая мертвая сущность. Рейх как политико-народная организация людей предназначен быть проводником их прав и обязанностей… В нем задействована доктрина национал-социализма о естественном неравенстве людей и несопоставимости их характеров. Такая несхожесть рас, народов и человеческих существ и вызвала необходимость дифференциации прав и обязанностей личности…

Эрна вспомнила о «Гражданском кодексе Наполеона», за который французы, по словам ее отца, должны были бы поставить императору вторую Вандомскую колонну. Почитаемый в рейхе Бетховен посвятил ему за это свою 3-ю симфонию. Так что же получается, провозглашенное в его кодексе природное равенство всех людей — ошибка?

— …Таким образом, была произведена дифференциация между государственными субъектами и гражданами рейха… Только наши расовые товарищи могут стать гражданами рейха. Лица чужой нам крови — в особенности евреи — автоматически теряют это право…

Конечно же, все эти вопросы возникали в ее голове не впервые. Последние четыре или пять лет в школе им только и твердили, что о расе и рейхе. Был ли то урок литературы или математики, истории или музыки. Ну ладно, размышляла Эрна, с евреями понятно (вернее, не то чтобы совсем понятно, но для простоты будем так считать), но неужели и все остальные нации есть тупиковые ветви развития человечества, как утверждают всякие Розенберги и теоретики немецкой евгеники? Взять, к примеру, тех же французов, создавших великое европейское государство. Как можно называть унтерменшами людей, построивших Париж и ставших законодателями моды в архитектуре? Не мы ли переняли у них готику и барокко? Правда, теперь считается, что Францию основали потомки северных франков, готов и германцев, Рим — кельты, Индию — древние арийцы, а Россию — норманны, что потом все эти нордические народы были вытеснены бездуховными бездарями, и только Германия еще сберегла в своих жилах незамутненную кровь предков и теперь станет центром возрождения человечества.

— …Государственное гражданство, в отличие от имперского, не связано с товариществами по крови или по этнической принадлежности. Поэтому даже представители чужеродных рас могут становиться гражданами Германии. Однако с момента принятия в Нюрнберге закона от 15 марта 1935 года ходатайства о натурализации уже не принимаются…

Эрна посмотрела в окно. Скоро первое декабря. Она ждала очередное письмо от Клауса и сейчас решила заранее обдумать свой ответ.

* * *

— Твой оберфенрих, Эрна, был прав, когда предсказывал нам грядущие разочарования, — сказал как-то профессор, со вздохом складывая прочитанную газету.