– Это начальник Службы безопасности…

– Ах вот как… Вот он может быть опасен. Я уронил его авторитет. Придется принять меры предосторожности…

– Нет! – Танюшка вскинулась. – Не надо больше таких мер! Ты не понимаешь, с кем связываешься! У них же все куплено!

– Спокойно, меховушка! – Я поставил на стол аккуратный фирменный пакет. – Калечить я пока никого не собираюсь. Если меня не вынудят. А вот связь нам улучшить не помешает, – и подтолкнул пакет к ней, – разверни, это сюрприз.

Она с любопытством заглянула внутрь.

– Ой! Но где ты взял на них деньги?

Внутри было два мобильника в коробочках, с чехлами и зарядными устройствами.

– Вскрыл заначку. А сегодня после всего съездил к Володьке. Он дал мне полторы штуки, как и обещал. Там по две сим-карты. GSM и МТС. На всякий случай. Нам нужна постоянная связь…

– Спасибо, Игорешкин. – Танюшка растерянно чмокнула меня в щеку. – Но как ты теперь отдашь…

– Не беспокойся. Осталась штука двести. Где взять остальное, я уже знаю. Ты мне веришь? – Она быстро кивнула. – Ну тогда все в порядке.

Танюшка недоверчиво посмотрела на меня и вздохнула.

– Мне страшно, – сказала она, – кругом творятся какие-то ужасы. И мне кажется – это не просто так. Пока тебя не было, я смотрела новости. И по Питеру показывали в криминальной хронике сущий кошмар. Какая-то бандитская разборка вчера вечером в Сосновке.

– Вчера?!

– Да. Вечером, около девяти, когда я с этими… инвалидами в казино говорила. Выстрел был только один. Говорят, нашли гильзу и пистолет, из которого стреляли. А еще море крови и шесть трупов…

– Погоди-ка… Говоришь один выстрел и шесть трупов? Что-то…

– Ты не дослушал. Пулю не нашли, а людей кто-то разделал на части чем-то острым. Возможно, мечом… – Танюшка подозрительно покосилась на меня.

Я усмехнулся.

– Нет, это, конечно, был не я. Зато теперь я понимаю, почему мне не захотелось, как обычно, забежать в парк и развеяться. Но выстрела я не слышал… Странная история.

Танюшка кивнула.

– Это еще не все. Они, то есть убитые, были бандитами. Приехали на стрелку с другой бригадой. Их машина так и осталась там стоять, а от другой, на которой приезжали их… оппоненты, только следы шин нашли. И место, где из нее люди вышли. Так вот, сказали, что подозревают какую-то марковскую группировку, но доказательств нет. И непонятно, как вооруженные до зубов люди позволили себя изрубить в кусочки…

– Может, их рубили уже мертвых? Для устрашения?

Она отрицательно помотала головой.

– Нет, это как-то определяют. Рубили живых, а они пытались защищаться…

– Но не вышло, – закончил я. – Прямо «Хищник три» какой-то. И конечно, следов убийцы нет.

– Есть, но они очень странно обрываются… Игорюш, я боюсь! Что-то происходит вокруг! Ведь Сосновка, она так близко от тебя…

Я обнял ее и погладил по спине, думая: «Не бойся. Пока я жив, никто не сможет больше причинить тебе вред. Пока я жив…» А вслух сказал:

– Всегда что-то происходит. И то, что убивают бандитов, а не наоборот, – это уже плюс. Позитивная перемена. Хотя такое лекарство, пожалуй, не лучше болезни. Однако каким бы жутким ни было это событие, оно нас не касается. Для тебя ужасы закончились.

– А для тебя? – Она снова посмотрела мне в глаза. – Для тебя ведь не закончились, так?

– Какая ты у меня подозрительная! – Я состроил суровую мину. – Я же сказал, что все будет в порядке!

Если б я сам в это верил! События скручивались в узел. Очень знакомо. И угрожающе. Значит, надо действовать. Точно, решительно и быстро. Вот только эта история со следами, которые странно обрываются… Я помнил другой такой случай. Правда, без крови и трупов. Но почему-то показавшийся мне странно похожим. Тогда, на Ладоге. Человек в темноте. Ведь у него был меч!

Впрочем, мне нужно думать сейчас не об этом, а о боях. На которые еще предстоит записаться.

Вечером, после занятия, я выложил все Сенсэю. Валентин Юрьевич внимательно выслушал, но сказал в ответ лишь одну фразу:

– Ты вступил в битву. Сражайся!

Звон струн, ветер в поле играет стеблями,

Трава – как зеленый янтарь,

Медовое солнце в небесно хрустальном

И облачно-синяя даль.

А смех – серебро, и на сером металле

Невы – паруса! Паруса!

Гром, топот копыт и сверкание стали,

В багряном уборе – леса.

И плеч разворот, и теней свистопляска,

С ладошкою узкой рука,

И тайна… Я видел живого пегаса —

Не веришь? Ах веришь?! Ураа!!!

«Тебе…»

– Привет, Ленка! – сказал я в телефонную трубку. – Как дела? Твой дома?

– Ой, Игореша! – обрадовались на том конце провода. – Что же ты, негодник, нас позабыл? Не звонишь, не заходишь. А дела, – она понизила голос, – дела не очень. Лешка опять запил по-черному. Вот сейчас похмеляться собрался. Позвать?

– Давай, – я подождал, слушая ее шаги и представляя, как Ленка, круглая, решительная, колобком катится по узкому коридору. В трубке забубнили далекие голоса. Потом снова послышались шаги, тяжелые, медленные, будто шел столетний старик. Трубку взяли, и хриплый голос произнес:

– Не знаю я ничего, сказал ведь тебе! Чего ты еще хочешь?

Вот те на! Ни здрасьте, ни до свиданья!

– Привет для начала. А звоню я по другому поводу. Учитель меня не интересует. А интересует меня телефон тех людей, к которым ты на бои записался.

В трубку сипло дышали. Мне показалось, что я чувствую запах перегара. Наконец после длинной паузы Леха спросил:

– Че, тоже подохнуть преждевременно хочешь?

Я усмехнулся.

– Нет. Просто выступлю вместо тебя.

Снова установилось молчание. Потом я услышал, как Леха скребет щетину на подбородке.

– Зачем тебе? Мы же уже не друзья давно…

– Что-то я тебя не пойму. Ты что, не хочешь избавиться от проблемы? Какая тебе разница, в конце концов? Или тебе нужен повод для запоя?

– Но-но, полегче! – Леха кашлянул, похоже, мне удалось-таки его расшевелить. – Ладно, пиши. Спросишь Игнатия Петровича. О боях не говори. Скажешь, насчет работы в фирме звонишь.

Он назвал номер. Я записал.

– Спасибо.

– За что спасибо? Вот убьют тебя, как я буду жить с этим?