– Если будем согласны с ней! – уточнил Бондарь.

– Естественно! Ну, начнем. Уважаемый Михаил Юрьевич! Обратиться непосредственно к вам нас заставили новые порядки, установленные на нашей подстанции недавно назначенной заведующей Е. С. Новицкой. Суть проблемы в том, что к нам вместо опытного и грамотного руководителя пришла некомпетентная выскочка и самодурка. Именно – выскочка и самодурка, которая за неполный месяц своего пребывания в кресле заведующей буквально издергала и затерроризировала весь коллектив подстанции…

– Помедленнее и с выражением! – от нетерпения и любопытства Борька Сорокин позабыл про свой чай.

– О’кей! – важно кивнул Сафонов и продолжил. – Прием – сдача смены превратилась в пытку. Проверяя целостность простыней на просвет, мы теряем драгоценное время, опаздывая к нашим пациентам. Каждая «пятиминутка» проходит под начальственные крики, из которых нам становится ясно, что мы все уроды и кретины, которые не умеют и правильно лечить больных, и грамотно оформлять карты вызова.

– Сильно! – впечатлился Бондарь.

– Слушай дальше, – многозначительно обронил Сафонов. – Криками и оскорблениями «стимулируются» как молодые и неопытные сотрудники, так и грамотные специалисты со стажем. Мы стараемся придерживаться нормативов и прекрасно помним, что должны находиться на вызове десять минут, если не проводим никакой терапии, пятнадцать минут, если даем пациенту таблетку или спрей, двадцать пять минут, если лечим уколами и до сорока минут, если ставим капельницу или восстанавливаем ритм. Но бывают же исключения из правил, все люди разные, и тот же новокаинамид на всех действует по-разному. Заведующую не интересуют детали – она придирается к любому пустяку, лишь бы козырнуть своей властью, причем на закономерные вопросы о возможных жалобах населения, могущих последовать вслед за таким скоропалительным лечением, наша заведующая заявляет: «Будут жалобы – уволю всех! Отправитесь на исторические родины, коров пасти!»

– Чисто Булгаков! – заржал Сорокин, опасливо оглядываясь на Данилова.

Данилов молча слушал. Его, как и всех остальных, очень интересовало продолжение. Какие еще небылицы предстоит услышать.

– Булгаков отдыхает! Нервно курит в углу туалета! – ухмыльнулся Сафонов. – Надо заметить, что сама Новицкая – не коренная москвичка, она родилась и выросла в Великом Новгороде. Но это не мешает ей обзывать сотрудников, приехавших из других регионов, «мухосранскими ублюдками». Кстати, наша заведующая вообще большая любительница крепких выражений. И выговоров, которые следуют один за другим. Никакие объяснения во внимание не принимаются. Так, например, из-за постоянного допуска на подстанцию посторонних лиц у врача В. А. Данилова пропал кардиограф. Доктор Данилов не отказывался от компенсации Станции материального ущерба, но тем не менее ему был объявлен строгий выговор с занесением в личное дело. Другой из врачей подстанции – В. Г. Бондарь получил строгий выговор за то, что больной, которого он доставил в стационар с диагнозом «острый аппендицит», самовольно покинул приемное отделение, после того как был принят дежурным врачом. Заведующая почему-то сочла эту госпитализацию необоснованной…

– Вычеркни меня, – потребовал Бондарь. – Ни к чему поднимать этот случай…

Доктор Пыжненко встала и, не проронив ни слова, вышла. Не съеденные сушки остались лежать на столе.

– И не подумаю! – Сафонов небрежным взмахом руки откинул назад волосы, упавшие на глаза и продолжил чтение: – За каждую, даже самую незначительную провинность нас обязывают писать подробнейшие объяснительные. Особенно достается тем, с кем у новой заведующей есть личные счеты. Так, например, уже упоминавшийся выше доктор В. А. Данилов, к которому заведующая испытывает сильную личную неприязнь…

– Хватит! – Данилов встал и неторопливо подошел к Сафонову. – Отдай мне этот пасквиль!

– Еще чего! – вскочив на ноги, Сафонов грубо оттолкнул руку Данилова. – Мы с Дмитрием Александровичем два часа над ней корпели, а ты «отдай»! И потом – что ты взбухаешь? Сначала дослушай до конца. Там же не против тебя, а за тебя написано!

– Отдай! – обеими руками Данилов взял Сафонова за грудки и выволок из-за стола в проход. – Отдай, сволочь!

Присутствовавшие при чтении остались сидеть на своих местах, откуда и наблюдали за развитием конфликта.

– На, подавись! – Сафонов швырнул скрепленные металлической скрепкой листы на пол. – Псих!

Данилов разжал пальцы, отпуская оппонента на свободу, и, подняв жалобу, разорвал ее напополам.

– Будьте же людьми, черт бы вас побрал! – призвал он, выбрасывая скомканную бумагу в мусорное ведро.

– На себя посмотри, контуженный Ланселот! – огрызнулся Сафонов, усаживаясь за стол. – Взял и все удовольствие испортил.

– Это – не удовольствие! – Данилов снова подошел к Сафонову и горой навис над ним. – Это – подлость и гадость! Это – мерзость!

– Владимир Андреевич! – подал голос Бондарь. – Давайте не забывать, что есть какие-то рамки…

– Вот и я об этом! – обернулся к нему Данилов. – А то, что вместе с Лжедмитрием накарябал Виталик, напрочь выходит за все мыслимые рамки. Такой чудовищной лжи я еще никогда не слышал! Попробуйте только отправить это письмо Гучкову!

– Попробуем и тебя не спросим! – вскакивая на ноги, крикнул Сафонов. – Нашелся указчик!

Несколько капель слюны, вырвавшихся из его рта, долетели до даниловского лица.

Данилов вытер щеку тыльной стороной ладони, подошел к Сафонову, не сводя глаз с его левой скулы, размахнулся и точным ударом, в который вложил всю силу, отправил Сафонова в угол.

Отправил со всеми полагающимися звуковыми эффектами – грохотом переворачивающегося стола, жалобным вскриком жертвы и мягким ударом тела о стену. Впечатавшись в угол, Сафонов мягко сполз вниз и сел на пол, потряхивая головой с широко раскрытыми глазами.

– Добавить? Или достаточно? – прищурился Данилов.

В душе его вскипало веселое лихое бешенство, которое былинные сказители величали не иначе, как «удаль молодецкая». Славное состояние, чем-то родственное блаженству, когда ты уверен, что поступаешь правильно и все у тебя получится.

Наградив Данилова злобными осуждающими взглядами, Бондарь и Сорокин бросились к Сафонову и помогли ему подняться.

– Теперь ты спекся, Данилов! – осклабился Бондарь. – Телесные повреждения средней тяжести, нанесенные из хулиганских побуждений при свидетелях. Три года будешь в лагере санитарить, если не пять!

– Что здесь происходит? Почему на подстанции все время что-то происходит?!

Елена Сергеевна подошла к уже стоящему на ногах Сафонову и впилась глазами в его побагровевшую физиономию.

– Доктор Данилов ударил доктора Сафонова, – кратко пояснил Бондарь.

– Как – ударил? – опешила Елена Сергеевна.

– Кулаком, сильно, жестоко, – ответил Сорокин. – Один раз.