времена необратимо изменились. Да ещё и стратиги бунтуют периодически, каждый тянет имперское одеяло на себя. Власть сладка, но сын подрастает и вскоре придётся передавать ему бразды правления. Но Константин же не справится! Он даже не проявляет к управлению страной никакого интереса!

Да ещё этот наглец, Карл Франкский, смеет себя называть законным императором Римской империи, правда, маги ему руки-то укоротили и оставили владений совсем немного, да и подданные от него бегут. Так что у франков сейчас сил нет ни на что, их саксы жмут, а саксов славяне. Но те славяне зарятся ещё и на греческие земли и даже на Италию. Мало они что ли с франков стрясли? А уж как маги ограбили арабов! Хоть бы на наши земли не позарились.

Рарог. Князь Любшанский. Маг огня

Что-то у тех арабов после всех поражений мозгов не прибавляется, и лезут они в Персию как будто мёдом им тут намазано. Вот ещё один претендент на престол халифа образовался. Сидел бы себе в Александрии тихо, может и остался бы с присвоенным титулом и владениями в Ифрикии и Сирии, так нет, ему Басру захотелось. Мало ему портов, ещё один понадобился. Ну и отправился походом, причём после Басры он на Багдад нацелился. Прямо как те нурманны, что из Ладоги на Любшу рванули. Ну так те упившиеся пивом были, хоть я и не понимаю, как этой водичкой упиться можно, нурманны-то в итоге попадали. Мороз им, конечно, помог, однако нельзя же настолько недооценивать противника.

Язиду ибн Хатиму очень сильно повезло — он смог унести ноги из-под Басры и даже благополучно достиг Дамаска. А вот после этого совершил большую ошибку. Вместо того, чтобы бежать дальше и прятаться в верховьях Нила или направиться в Аравию — туда идти через пески Сахары у нас нет никакого желания, он начал собирать войска где только мог. Даже с Абд-ар-Рахманом помирился и пообещал ему Кайруан во владение, если тот приведёт на помощь берберов[111]. Кроме того, Язид отправил посольство к Абу-л-Касем Семгу ибн Васулу, эмиру Сиджильмасы, а также Саиду ибн Идрису, эмиру Некора. Собственно это были все ближайшие мусульманские правители, к которым самозваный халиф мог обратиться. Правда, можно было послать к эмиру Кордовы, однако в Испании у мавров свои проблемы, ведь фанатичные христиане Кастилии и Леона доставляли немало проблем. Да и франки норовили поправить свои дела за счёт эмира. Каждому было обещано что-то лакомое лично ему, правда, на самом деле Язид вряд ли планировал делиться на самом деле. Ему нужно просто как можно больше воинов, чтобы завалить вражеского мага мясом. Ведь не могут же быть силы у него бесконечными? А персы не очень хорошие вояки. Но насчёт персов Язид ошибся и ошибся смертельно.

Из летописи Бэхрема I Победоносного

«Решающая схватка произошла уже в виду стен Дамаска. Войско арабов видом своим напоминало море, столь многолюдно оно было. Мусульмане бросались в бой с безумной храбростью истинных фанатиков, однако же к своему изумлению встретили не меньший фанатизм со стороны мазда ясна, да к тому же поддержанный железной дисциплиной, вколоченной Рароговыми воинами в своих учеников. Кроме того, у наших воинов оказался привезен с собой поистине огромный запас стрел, свинцовых шариков, каменных шариков, дротиков и прочих метательных снарядов. Любая атака неверных захлёбывалась в граде этих снарядов, груды окровавленных тел устилали землю и мешали продвижению конницы. Периодически в одном или другом месте, где намечался перевес арабов или бербер над нашим воинством, вдруг вспухали клубы огня, и воины были вынуждены отступить, ибо не в силах человеческих терпеть такой жар. Впрочем, как только жар спадал, толпы мусульман вновь бросались в бой и гибли бессчётно. Доблестные отряды «Железной гвардии» стояли нерушимо как скалы посреди бушующего моря и отбивали атаки одну за другой. Тьма спустилась на поле, но победа не досталась ещё ни одной из сторон. Враждующие армии разошлись по своим лагерям, чтобы отдохнуть, но с восходом солнца снова сойтись. Под покровом ночи что мусульмане, что бехдине уносили для погребения своих убитых и для излечения своих раненых.

На следующее утро войска выстроились для нового боя. Утро началось с конной атаки арабов, как в предыдущий день их встретили стрелы, пули и дротики. Длительного обстрела мавры не выдержали и отвернули. Тогда Язид послал в бой пехоту. Навал её был страшен, пешцы рвались вперёд, не обращая внимания на потери, ведь павшим в битве за веру обещали рай с гуриями. Они добежали до нашего строя, но прорвать стену щитов не смогли. На место павшего тут же становился его товарищ из ряда позади. А ряды атакующих постепенно таяли и вот во второй половине дня, когда очередная волна натиска арабов отхлынула, несокрушимые ряды персидской пехоты вдруг разомкнулись, но только для того, чтобы уставшим арабам открылся вид на абсолютно свежую панцирную кавалерию.

Закованные в сталь всадники восседали на столь же бронированных конях. Вот этот живой таран тронулся в сторону оторопевших от неожиданности арабов, сначала шагом, однако постепенно разгоняясь, бронированные ратаэштары ринулись на врага. Длинные пики их, сначала возвышающиеся над строем словно лес, за мгновения до столкновения опустились и уставились остриями на врага. Удар был даже не страшен — ужасающ. Строй пеших арабов, прикрывающийся лёгкими щитами, просто снесло. Копья увязли в телах, пробив по два-три человека разом и всадники бросили их, выхватив взамен длинные клинки. Эта жуткая машина смерти прошла буквально несколько шагов и остающиеся невредимыми несколько рядов мусульман не выдержали и подались от этих воплощений ужаса в стороны, а после и вовсе побежали.

Впрочем, это было в середине, а фланги ещё держались, но тут Рарог, фраваши огня, показал нечестивым последователям злобных дэвов, что такое Огонь Очищающий. На правом фланге намечался локальный перевес арабов и Рарог воздвиг стену пламени, которая двинулась вперёд. Там, где проходил этот огонь — не оставалось ничего живого, и даже сама земля спекалась в горячую корку.

Оставшиеся в живых арабы и берберы побежали, спасая свою жизнь. Прислужник Ангра-Манью Язид был пленён и вскоре казнён на главной площади Дамаска, ибо жители города, устрашенные гибелью великой армии арабов, сами открыли ворота и признали Бехрэма шахиншахом. Покорение остальной части Ифрикии было уже делом вовсе не трудным, ибо под Дамаском погибла большая часть мусульманских воинов и немалая часть арабской знати. Однако же вторгаться в Аравию сиятельный Бехрэм запретил, ибо сказано, что и крыса, защищающая своё гнездо,