считал себя непревзойдённым гением войны и не желал подчиняться другим военачальникам. Дело стояло на грани столкновений между боевыми отрядами имперской армии. Чтобы предотвратить это Император впервые за много лет решил выехать во главе армии сам. Понятно, что это был не военный, а политический ход. Только так можно было предотвратить стычки между военачальниками. По приказу Императора часть воинских отрядов, расквартированных под городом Тругардом и городом Оксундер, должны были выдвинуться к Кальдерии на соединение с главными силами. Это ослабляло оборону нашего сектора границы. Старики ругались. Не надо было быть военным гением, чтобы понять главное — теперь мы могли рассчитывать только на себя.

Когда я вышел из лазарета, меня ждала ещё одна новость. За время моего лечения население крепости значительно возросло. К нам в крепость стекались жители дальних поселений, ферм и деревень. Даже простые люди, живущие в приграничной зоне, понимали, что дело движется к войне. И если жители близлежащих поселений могли успеть в случае опасности спрятаться в крепости, то у дальних поселений шансов на спасение было мало. Капитан понимал это и не препятствовал. Это прибавляло в крепости работников, и бойцов, пусть и не самых лучших. Под заселение беженцами он отдавал пустующие помещения башен. Но пустующие помещения лазарета и магической башни он отдавать беженцам запретил. Беженцы приходили со своим скарбом и скотом. Увеличилось число пастухов, и капитан заменил ими воинов. Прибавилось работников, и капитан организовал ремонтные работы в крепости. Подмазывались связывающим раствором стены изнутри и снаружи. Заменялась кровля. Изготавливалось новое оружие для вновь прибывших жителей. Раймус теперь занимался еще и их подготовкой. Освободившихся бойцов капитан отправил в патрулирование. Помимо этого, они занимались охотой на крупного зверя. В крепости были организованы коптильни. День и ночь они вялили и коптили мясо и рыбу. Сушили фрукты, заготавливали овощи и зерно. Проводили засолку овощей в бочонках. Завозились дрова. Капитан отправил в Тругард заявку на дополнительные поставки продовольствия. Крепость усиленно готовилась к осаде. А я всё это время отдыхал. Теперь требовалось это исправить. Конечно, моё тело пока не позволяло мне тренироваться на площадке для воинов. Чувство войны витало в воздухе. Но меня ждали кольца и заклятия, и я хотел успеть до начала осады.

Я старался пройти от лазарета до магической башни, придав себе горделивую походку. Вот только получилось не очень. Тело продолжало болеть и двигалось рывками, я хромал на обе ноги. И хотя я держал голову высоко поднятой, но стремился избегать показывать своё лицо с синюшными разводами окружающим. Но при этом продолжал чувствовать на себе жалостливые взгляды окружающих. И это несмотря на то, что у меня на голову был натянут капюшон мантии. Возле башни меня ждал ещё один сюрприз. Возле дверей скучал часовой, сидя на скамейке. На мой удивлённый вопрос, зачем он здесь, я получил ответ.

— Дык это… капитан приказал. Ну, значит, чтоб от… дураков. — похоже, что это немудреное предложение далось ему с большим трудом. — Свои-то не полезут. Но счас в крепости много… чужих.

Он многозначительно развёл руками, видимо помогая жестами изложить свою мысль. Я кивнул головой, не вдаваясь в подробности. Меня волновала другая мысль — на месте ли фонарь, чтобы не подниматься по лестнице в темноте. Я открыл дверь и только теперь задумался, что возможно придётся повесить замок. Фонарь оказался на месте, и даже наполовину заправлен маслом, что не могло не радовать. Потребовалось время на розжиг огня и зажигание фитиля фонаря. Закрыв дверцу фонаря, я какое-то время отдыхал, восстанавливая дыхание. Теперь требовалось совершить подвиг и подняться на два этажа вверх. Путь наверх для меня состоял из сплошных стонов и тихой ругани. Боль не оставляла меня на протяжении всего пути. Я даже не обратил внимания ни на темноту вокруг, ни на неудобство подъёма. Я очнулся только когда оказался в своей комнате. Сильнее всего меня манила кровать. Чуть меньше манил табурет. И я выбрал табурет, понимая, что с кровати мне будет подняться тяжелее. Когда я присел на табурет возле стола, тело застонало, требуя сместиться на кровать. Потребовалось много усилий, чтобы не подчиниться ему. Вот так я и сидел за столом, бессмысленно глядя перед собой. Я долго не мог сообразить, что именно мне от себя самого надо. Наверное, прошло много времени, прежде чем мысль смогла просочиться в мой измученный болью мозг.

Наконец в голове зародилась мысль. Нехотя я придвинул к себе кипу бумаг с незаконченным заклятием. Рассматривая внимательно каждый листок, я стал искать тот, где заклятие могло быть законченным, ну или почти законченным. Постепенно я втягивался в работу. Стопка бумаг, отложенных для растопки камина, стала увеличиваться. В неё я стал откидывать листы со схемой заклятия либо неверной, либо неполной. Когда на башне пробило полдень, в моих руках остался лишь один листок. Заклятие было почти законченным. Прежний маг был неряшлив и неаккуратен. Кипа бумаг захламила его стол и мешала работать, а неряшливость схемы мешала найти ошибку. Поэтому заклятие и не сходилось. Я улыбнулся. Для начала требовалось аккуратно перерисовать эту схему на новый лист пергамента. Тогда я смогу увидеть ошибку и исправить её. Именно с такими мыслями я притянул к себе новый лист пергамента и чертёжные инструменты. Пора было приступить к работе.

Когда на башне пробило призыв к обеду, работа была в самом разгаре. Я как раз закончил перенос основных элементов. Надо было сходить на обед и найти капитана. Идея с замком на башню меня заинтересовала. Мне не хотелось ставить магический замок. Следовало об этом поговорить с ним. Я поднялся. Тело отозвалось болью, но всё-таки можно было терпеть. На этот раз я взял посох и направился к люку в полу. Только сейчас я осознал, что люк по-прежнему был открыт. Я был в таком плохом состоянии, что не только не смог, но даже и не догадался его закрыть.

— Люмос — засветил я навершие посоха.

Теперь можно было спускаться. Осторожно переставляя ногами, я стал двигаться по ступенькам вниз. На этот раз я всё-таки не забыл закрыть за собой люк. Шаг. Шаг. Ещё шаг. Оказалось, что спускаться вниз было намного болезненнее, чем подниматься. Меня несколько раз сильно шатнуло. В мозгу всплыли страхи падения. Только этого мне не хватало. Я старался максимально прижаться к столбу, удерживая посох в левой руке. После этого я двигался почти постоянно боком, приседая на левой ноге и ощупывая правой ногой следующую ступеньку. Движение вниз показалось для меня вечностью. Так я преодолел отверстие