– Ты хочешь, чтобы я описалась?! – не унималась между тем я, совсем не отдавая себе отчета в том, что можно предпринять в подобной ситуации. – Чтобы я лежала на этой земле в мокрых штанах?! А если нас убьют?! Представляешь, что скажут?! Что девка со страху...

– Тише ты, – Дашка принялась подхрюкивать от еле сдерживаемого смеха. – Если нас убьют, то тебе будет все равно, в каком виде тебя отвезут в морг – в сухих штанах или ссаных.

– Сволочь! – ответила я ей и даже лягнула ногой. – Конечно, это ведь не тебе на глаза и уши давит. Это не по твоей вине я здесь, как последняя дура, под невидимую черту подлезаю.

– Тебя сюда никто не звал! – огрызнулась она. – И вообще! У тебя в сумке лежит револьвер. Возьми его на изготовку и шуруй к кустам по малой нужде. А кто остановит – стреляй!

И она снова принялась хохотать, уткнувшись носом в шероховатую поверхность тротуара.

– И пойду!

– Иди!

– И пойду, мать твою! – громким шепотом вопила я, попутно открывая сумку, которую до сих пор ухитрилась не потерять. – И револьвером буду размахивать. И пусть кто-нибудь попробует меня остановить!

– Иди! Иди!

Дашка уже почти стонала от смеха, корчась на асфальте. Чем, разумеется, злила меня все сильнее и сильнее.

Я извлекла на свет божий револьвер, проданный мне по дешевке Тарасиком, и, зажав его в правой руке, встала в полный рост. Минуты две-три у меня ушло на сканирование территории. Никого и нигде. Мне даже стало казаться, что шум в кустах стих. И стоны точно прекратились. Я сделала пару неверных шагов, постояла немного, словно часовой в дозоре: с револьвером на изготовку, а головой верчу во все стороны. И, не обнаружив ничего подозрительного, ходко пошла в самый темный угол этого малюсенького скверика.

Я точно помню, сколько я сделала шагов, потому как каждый мне дался с большим трудом. Их было десять. И не шаги даже, а скорее скачки, так я спешила попасть под спасительную сень ощетинившегося иголками боярышника. Так вот я сделала ровно десять огромных для моего роста скачков, когда сзади раздалось:

– Стой!!!

Это был даже не голос, это был рык зверя. Гневный, властный, парализующий. Разумеется, я подчинилась: замерла на месте и медленно затем повернулась, забыв опустить руку с зажатым в ней револьвером.

Силуэт мужчины, отчетливо просматривающийся с того места, где я стояла, отчего-то показался мне знакомым. Не знаю откуда, но я помнила эту линию плеч. В том, как широко были расставлены ноги, тоже не было ничего неузнаваемого. Несомненно, человека, вырисовывающегося сейчас в слабам свете далекого фонаря, я когда-то знала. Мужчина, монолитной темной глыбой застывший на противоположной стороне тротуара, не был для меня незнакомцем. Но вот голос... Я его не помнила, это точно.

– Стой! – повторил он в той же тональности и медленно пошел в мою сторону.

И тут Дашка, которая все еще была распластана на земле, которую не было видно ни мне, ни ему из-за недостатка освещения и которая непременно попалась бы ему на его пути, подняла голову и как заорет:

– Стреляй, дура! Стреляй, а то он убьет тебя!!!

Я и стрельнула. Оказалось, что это проще простого – нажать на курок. Просто делаешь небольшое усилие, указательным пальцем правой руки давишь на маленькую металлическую запятую – и все. Выстрел прогремел. Мне он показался не просто громким, а оглушительным. По-моему, я даже присела от неожиданности, мгновенно позабыв о всех своих физиологических заботах, заставивших меня лететь к этим кустам. Этот выстрел показался мне залпом тысячи орудий, громогласным залпом. Никогда бы я не могла подумать, что холостые патроны производят столько шума...

В чувство меня привела все та же Дашка. Она повторила мой маневр со вставанием, сделав пару неверных шагов и слегка качнувшись. Затем замерла и вдруг произнесла такое, что я едва не опрокинулась на спину, но на коленки все же грохнулась.

– Что?! – Я даже не заметила, как револьвер выпал из моих ослабевших пальцев.

– Ты его убила. – Она подбоченилась, и силуэт ее сделался похожим на античную амфору.

– Кого? Кто?

– Ты его убила, иди и посмотри, идиотка! – повысила она на меня голос.

Только тут до меня дошло, что мужчины уже не видно. В этом жутком театре теней виден лишь один силуэт – Дашкин.

– Очнись же наконец! – Она стала стремительно ко мне приближаться. Голова моя как-то сама собой начала тихонько подрагивать. Дашка подлетела. Ухватила меня за плечи и рывком приподняла с земли. Воистину силы у этой нимфы были на зависть любому мужику. Тряхнув меня, будто тряпичную куклу, она отчетливо произнесла, почти касаясь губами моего лица. – Ты выстрелила, помнишь?

– Да, – мне даже не надо было кивать ей, голова продолжала мелко подрагивать.

– И ты его убила! – так же внятно, почти по слогам выдала она мне.

– Это невозможно! Это невозможно! – залепетал мой язык, почти проглатывая согласные. – Там были... Там холостые патроны... Ты все врешь! Это невозможно!..

– Раз в год даже палка стреляет, – резонно возразила мне Дашка, время от времени продолжая трепать за плечи. – Ты его убила!

– Он сказал, что патроны холостые. – Я все пыталась выглянуть из-за ее плеча и рассмотреть распростертое на земле тело мужчины, но темнота не позволяла мне сделать это. – Его там нет! Ты все врешь! Я никого не убивала!... Тарасик... Он сказал, что все патроны холостые.

– Значит, он соврал. А труп – вон он. Можешь подойти и потрогать.

То, с каким цинизмом и неподдельным торжеством были произнесены ею последние слова, подействовало на меня немного отрезвляюще. Я высвободилась из ее рук, обогнула ее слева и, сделав два шага, вытянула вперед шею и постаралась вглядеться.

На самом деле на тротуаре что-то громоздилось. Что-то большое и более темное, чем остальная масса ночного мрака. И это что-то не издавало ни звука.

– Кто это?.. Кто это был?.. – отчего-то шепотом спросила я у Дашки и дотянулась до ее руки, чтобы убедиться, что я не в горячечном бреду и она существует на самом деле и все еще стоит рядом. – Он приказал мне остановиться. Потом пошел. Затем ты... Ты закричала мне, чтобы я выстрелила! Ведь это все ты! Это ведь снова ты?! Я не ошиблась?! Это ведь ты, гадина?! Ты... Ты снова подставила меня!!! Но я не могла попасть в него в такой темноте. Здесь что-то не так! Я не могла застрелить его!

– Новичкам везет, – хладнокровно парировала она и слегка подтолкнула меня в спину. – Патроны оказались не холостыми, а боевыми. Накал твоих эмоций был настолько силен, что ты не промахнулась. Все очень просто.

– Да, просто. Ты разыграла все как по нотам. Так изощренно, так изысканно... Боже мой, я опять попалась! Ты с самого начала это знала и все, все спланировала! – не выдержав, заревела я.

– Ну, ну, милая, не надо так убиваться. Тем более что ты даже не знаешь по ком. – Опять что-то провокационное в ее вкрадчивом тоне. – По ком звонит колокол? По ком плачет наша прекрасная Виолетта? Не хочешь взглянуть?