Отношения между Корином и Калиэлем не становились лучше. Калиэль все так же сидел по правую руку от молодого короля, однако, если раньше по вечерам в личных покоях Корина собирались все компаньоны, теперь его желанными гостями были лишь Албен и Урманис. Мориэль везде совал свой длинный нос, появляясь там, где его меньше всего ждали, а Корин, казалось, стал привечать его и все чаще приглашал в свой тесный круг собутыльников, собиравшийся каждый вечер, когда Корин не отправлялся сразу после ужина в башню к Налии.

* * *

В те дни они стали немного чаще видеть королеву-супругу. Время от времени она сидела с ними за столом, когда Корин ужинал в своих комнатах с компаньонами.

От глаз Луты не ускользнула натянутость отношений Налии и Корина. С Алией Корин был любящим и внимательным мужем, но становилось все более очевидным, что к новой жене он не испытывает подобной привязанности. Налия была тихой, робкой, но все же пыталась поддерживать вежливую беседу с теми, кто оказывался рядом с ней. Несколько раз она замечала пристальный взгляд Луты и чуть заметно улыбалась.

Долгими вечерами она часто гуляла во дворе крепости или на стенах, всегда под неусыпной охраной. Лута и другие компаньоны составляли ее свиту, но и Нирин неизменно был рядом, не давая возможности поговорить с ней. Корин никогда не сопровождал жену в ее прогулках, и это слишком бросалось в глаза.

Но даже без разговоров Лута чувствовал, как в нем растет симпатия к этой девушке. Он и сам был человеком простым и скромным, но считал, что это не имеет значения ни для воина, ни для королевской супруги. Да, Налия не блистала красотой, но у нее был очень приятный голос, и Лута часто пытался представить, как мог бы звучать ее смех. Он восхищался тем, с каким достоинством держалась Налия, но глаза у нее были такими печальными, что у него сжималось сердце.

Наверное, ей было очень тяжело знать, что все в крепости только и судачат о том, забеременела она наконец или нет. Корин продолжал наносить ночные визиты в башню, но Лута не раз видел лицо короля в тот момент, когда Корин подходил к дверям комнаты Налии: он ничуть не напоминал счастливого молодожена. И ни для кого не было тайной то, что Корин никогда не задерживался в спальне Налии дольше чем на час или два, а потом возвращался в собственную постель.

Пусть женой короля стала простая и скромная девушка, но их супружество выглядело очень странно. В прошлом, в Эро, Корин даже со шлюхами обращался лучше.

— Может, он просто Алию забыть не может, поэтому так холоден с новой женой, — предположил как-то Бареус, когда они сидели за кубками вина в одной из унылых комнат для стражей.

— Ну, Алия была красавица, и он женился на ней по любви, — напомнил ему Албен. — А эта? Я бы тоже держал ее взаперти, будь она моей женой.

— Это уж слишком не по-мужски, даже для тебя, — проворчал Калиэль. Напряжение, в котором все они жили, еще более обострило отношения между ними.

— Ты ведь не думаешь, что он сам ее выбрал? Не влюбился же он в нее! — огрызнулся Албен. — Просто она принадлежит к королевскому роду, одна из последних осталась в детородном возрасте, насколько известно. Так мне Нирин говорил.

— Вы с ним теперь не разлей вода, — пробормотал Лута в кубок.

— Ты говоришь о ней так, будто она просто породистая сука из его псарни, — сердито бросил Калиэль.

Албен пожал плечами.

— А как ты думаешь, чем Корин с ней занимается по ночам? Стихи читает?

— Закрой свой грязный рот, бессердечный ублюдок! — взорвался Лута. — Ты говоришь не о ком-нибудь, а о супруге короля! Она особа королевской крови!

— А ты теперь ее защитник?

Албен отшвырнул кубок и вскочил, горя жаждой драки.

Калиэль быстро встал между ними и схватил Албена за руку.

— Стойте, вы оба! Наказание за драки не отменено, и я не хочу, чтобы меня наказывали вместе с вами!

Албен злобно дернулся, высвобождая руку.

— Но где ее семья? — пьяным голосом спросил Урманис, заглядывая в чашу с вином. — Если уж на то пошло, откуда она взялась и почему мы должны верить, что она именно та, за кого себя выдает?

Все замолчали. Албен, чуть подумав, снова опустился в кресло и вырвал из руки своего оруженосца чашу. Осушив ее, он вытер губы и пробормотал:

— Если кто и спросит об этом Корина, то только не я. А если вы такие любопытные, валяйте. Потроха Билайри, Лута, любой бы подумал, что она твоя жена, так горячо ты ее защищаешь! Я бы не хотел, чтобы Корин заметил, как ты на нее пялишься.

— Ах ты мерзавец!

Лута снова вскочил, побагровев от обвинения. На этот раз удерживать его пришлось двоим — Калиэлю и Бареусу. Албен хохотал, когда они вытащили его из комнаты до того, как он сумел добраться до обидчика.

* * *

Сидя у двери балкона в одной ночной рубашке и стараясь уловить дыхание утреннего ветерка, Налия посматривала на красное пятно на бедре и улыбалась. Она ничего не имела против неудобств и неприятных ощущений в дни лунных кровотечений: они ведь значили, что холодные усилия ее мужа не возымели успеха.

Корин по-прежнему приходил к ней почти каждый вечер, и она никогда не отказывала ему, хотя иной раз и плакала после его ухода. Он не был грубым или вульгарным, но и ни капли страсти Налия не чувствовала. Их соединение было всего лишь долгом, работой, которую надо было выполнить как можно быстрее и с наилучшим результатом. Никакого удовольствия Налия не получала и полагала, что Корин тоже не испытывает наслаждения, разве что физическое облегчение. Если бы он был груб или жесток, она бы, наверное, в конце концов набралась храбрости и прыгнула с балкона. А так… она просто смирялась со своим положением.

Любовь и страсть она познала с Нирином, но она ошибалась, думая, что и он любит ее.

Жизнь с Корином была ничуть не похожа на прежнюю. Иногда он приходил трезвым и тогда, прежде чем лечь с ней в постель, пил вместе с Налией вино и рассказывал о прошедшем дне. В основном это были рассуждения о тренировках и оружии, и Налия невыносимо скучала, слушая его рассказы.

Изредка, впрочем, он спрашивал о том, как она провела день, и тогда она осмеливалась намекнуть на пустоту своего существования. Корин удивлял ее, позволяя жене все чаще спускаться к ужину. Он по-прежнему отказывался выпустить ее за стены крепости, хотя ей очень хотелось прогуляться верхом вдоль утесов, но Корин заявлял, что это слишком опасно.

Налия пристрастилась к книгам, рукоделию и рисованию, даже завела клетку с веселыми желтыми птичками. Корин присылал ей подарки — духи и помаду, но от этого Налия только сильнее страдала. Зеркало никогда не лгало ей, и она давным-давно примирилась со своим отражением. Неужели этот человек думал, что, если она накрасит щеки и губы, ее внешность изменится? Ей было больно оттого, что Корин бездумно выбирал свои подарки, и еще больнее, что король ложился с ней в постель, предварительно погасив все лампы. Нирин никогда не заставлял ее чувствовать себя уродливой.