«Это не колдовство, – отложилось в тяжелеющей голове. – Ты не подвержен колдовству. Это не магия. Это химия. Или чертова природа, мать ее, не все ли тебе равно?»

– Я хочу спать, – Арика скуксила жалобную мордашку и принялась растирать кулачком глаза.

– Сказано – сделано, – замогильно вымолвил коротышка. – Меня тоже как-то тянет во сыру землю… Друзья, поступило интересное предложение…

Заскулил Ворчун. Где он? Верест попытался навести резкость, но фокус куда-то поплыл. Зеленый лес превращался в расплывчатую кашу, в жидком месиве которой алыми кляксами пестрели гипиаструмы.

– Мы имеем право на отдых, – неуверенно заявил Толмак. – Мне кажется, друзья, мы достаточно нахлебались…

Зеленая трава манила, как красивая женщина. Растительный дурман имел единую природу с колдовством. И действовал нахраписто, не оставляя рассудку шанса. Верест забрел под полог бородатой листвы, рухнул на колени. Чугунная голова потянула дальше: он воткнулся лбом в траву, но нашел силы развернуться – упал на спину, оторвав пальцы от автомата.

А потом появились феи…

Он сразу смекнул, что грядут создания иного пола. Муть в голове не прояснилась, но сонливость спала. Он услышал шуршание травы, поднял голову. На поляну выплывали тени – невысокие, стройные, в длинных ниспадающих одеждах. Пересчитывать прелестниц он не стал, все равно голова дальше одного не считала. И в лица не всматривался – не было лиц, только контуры голов с длиннющими, как у русалок, волосами. Он видел, как скользили тени по поляне, одна изящнее другой, первая свернула налево, вторая направо.

Приглушенно ахнул Толмак, Арика в полузабытьи простонала что-то возмущенно-предвкушающее. Завозился Прух, выдирая из горла исполненные томления приветствия. Ворчун скулил и не задирался.

– Лексус, друг… – заклокотал коротышка. – Ты посмотри, какая у меня куколка… Я других таких, да ни разу… Ой, Лексус, держи меня, я, кажется, ее знаю…

Раздались эротические стенания – прелюдия к бою. Похоже, у некоторых назревал феерический секс. У Вереста же что-то запаздывало. Молчаливое создание, раздвинув листву, скользнуло к нему. Он не мог приподняться, поприветствовать по-джентльменски. Силы кончились. Нежданная гостья склонилась над павшим – изящное тельце в мягких одеждах. Лица не видно, только контур головы в окружении пепельных локонов. Волнистые кудри коснулись его лица – и цветочный запах с удвоенной силой втёрся в нос…

– Здравствуй, мой путник, – ласково прошептало создание, касаясь пальчиком его губ. Совсем молоденькая девушка… Тело окончательно потекло, руки раскинулись по траве, а ног он даже не чуял.

– Кто ты? – прошептал он, дурея от заманчивых предчувствий.

– Я фея добрых снов, – прошептала девушка. – Я создана, чтобы дарить путникам тепло… Расслабься, мой путник, не шевелись, я сама открою тебе врата к блаженству…

Ловкие пальчики забегали по плотным застежкам комбинезона. Он закрыл глаза – все равно ни черта не понятно.

«Умоляю тебя! – взмолился кто-то вырвавшийся из-под гнета в черепной коробке. – Нажми „Escape”, сбрось эту тварь с себя, еще не поздно!»

Поздно. Да и в чем проблема? В этой жалкой, неустроенной, непродолжительной жизни слишком мало стоящих минут, чтобы запросто лишать себя удовольствия.

Он не заметил, как остался без штанов. Незнакомка уже сидела на нем, завершая комплекс подготовительных упражнений. Верест изнывал от нетерпения. Лежать неподвижно он уже не мог. Руки оторвались от травы и легли на талию прекрасной феи. Невесомые одежды на ощупь оказались довольно грубоватой дерюгой шершавой фактуры. Он повел их дальше, выше… Однако там, где по его представлению находилась юная, перспективная грудь, он наткнулся на какую-то кожистую мякоть, неприятно вдавившуюся под его пальцами.

– Не волнуйся, голубчик, не напрягайся, – ласково шептало создание. – Сейчас тебе будет хорошо…

И вдруг пронзительная боль взорвала тело! Звезданула салютом! Это Ворчун, переборов животный страх, подполз к сладострастной парочке и впился Вересту в щиколотку.

Наваждение свалилось, как лепешка с коровы. Хор ангелов не воспел, но ясность в голове наступила критическая. Он отбросил руки на траву, нащупал ствол. Резким рывком принял сидячее положение. Дамочка кубарем свалилась в траву. Поменялся ракурс, а вместе с ним и освещение. Ее лицо попало в полосу тусклого мерцания между гроздьями листвы. Дриада оторопела от неожиданности. Он тоже оторопел. Крючконосая, уродливая старуха, источенная морщинами и волдырями… Одно лишь достоинство – волосы. Они действительно были прекрасны!

За них он и схватил, когда отошедшая от шока вахлачка сверкнула очами и, шипя, метнулась в атаку. Адские челюсти щелкнули, не достав до горла. Она завизжала от боли. В руке остался пушистый клок волос. Верест сжал ствол и ударил прикладом в удачно открывшийся висок. Крючковатые пальцы сомкнулись на его шее. Он ударил повторно – как учили, мощный выброс энергии! Череп треснул, как бутылка. Уродка рухнула в траву и уже не шевелилась. Из раскроенного черепа потекла кровь – вполне с виду красная и человеческая.

Он встал на ноги. Вот и вся любовь, итить ее в душу…

Выбежал из интимного будуара, натягивая штаны. Успел! Не свершилось страшное! Ну, ей-богу, поляна разврата!

Исходящая истомой Арика лежала в объятиях безобразной костлявой фурии и совершенно не комплексовала по этому поводу. Что ей виделось – отдельная тема. Что она думала о своих новейших наклонностях – тем паче. Ни черта она не думала – идиотская страсть обуяла девчонку.

Верест выждал момент, и впечатал каблук в тонкую морщинистую шейку, переломив ее одним ударом. Фурия конвульсивно дернулась, застыла. Сидящая верхом на Толмаке повернула к нему обросшую струпьями харю – зашипела с чувством. Эмоции не плеснули – он двинул ей добротно по челюсти. Вахлачка рухнула на Толмака. Он дважды врезал прикладом, ломая позвоночник. Осиновый кол не понадобился – пока мегера не окатила Толмака рвотой, он пинком отбросил тщедушное тельце в сторону. Последняя соскочила с коротышки. Самая красотка: на носу бородавка с торчащими волосинками, кожа изъедена сыпью… Ринулась в атаку, растопырив когти. Пришлось применить пулю, что с успехом и завершило дело. Дульная энергия посильнее голодной ярости – вахлачку швырнуло на куст, где она и утонула, выставив наружу грязные пятки.

– Ну что, еще отдохнем? – устало поинтересовался Верест.

Ирония давалась непросто, но он старался. Удушливый цветочный дурман продолжал царить на поляне, навевая тошноту. Убираться надо, срочно. Но не так это просто. Он не мог тащить на себе трех людей, пребывающих в шоке. Вдобавок один из них чувствовал себя глубоко и незаслуженно оскорбленным. Излишне говорить, что это был Прух. В то время как Арика, свернувшись клубком, дрожала крупной дрожью, а впавший в прострацию охотник сипло дышал, психоделически таращась в небо, коротышка криво поднялся, доковылял до своей пассии и попытался выковырять ее из куста. Но успеха не добился – вахлачка увязла прочно. Тогда он всунул голову в куст и около минуты оставался недвижим. Потом медленно вынул – физиономия бледная, губы бантиком, а в глазах теснились все вопросы мира. Он уставился на Вереста, как будто тот имел на них ответы.