Его слова подействовали на нее, словно ушат холодной воды. Имоджин нервно бросила взгляд на постель.

Тайрон перестал улыбаться.

— Имоджин, я хочу тебя предупредить, я верю, что ты со временем привыкнешь ко мне. И мне хотелось бы дождаться этого часа, если только я смогу.

— Сможешь? — удивилась она.

— Я подожду, но тебе тоже стоит попытаться преодолеть страх. Тебе стало бы гораздо легче, если бы ты перестала бегать к преподобному Фульфгану, он только усугубляет твои страхи.

— Я не бегала.., я не бегаю… Почему я должна верить тебе, а не ему?

— Конечно, тебе не следует избегать духовных пастырей, но ведь у нас имеются и другие возможности. Когда ты поправишься, можешь съездить в монастырь Гримстед и проконсультироваться там у настоятеля. Я с ним встречался, и он мне показался мудрым и добропорядочным человеком.

Имоджин в душе согласилась с таким разумным предложением мужа.

— Хорошо, могу тебя уверить, что я не желаю, чтобы ты действовала против своей совести, но подобная ситуация не может продолжаться бесконечно, и особенно когда здесь появился Ланкастер, — продолжил Тайрон.

— Совершенно верно, — согласилась Имоджин и крепче сжала кубок. — Что ты имел в виду, говоря королю об особой позиции и о внимании?

— У большинства женщин, если к ним внимательно относится мужчина, обычно бывает небольшое количество крови и им почти не бывает больно, и если ты не лежишь на спине в постели, то крови на простыне может не оказаться.

Имоджин от удивления даже раскрыла рот.

Девушке понравилось, что Тайрон, не кривя душой, ответил прямо, потому что обычно на такой вопрос ей отвечали уклончиво, чтобы она не загромождала хорошенькую головку разными ненужными вещами.

Она могла бы рассказать ему о Ворбрике и Жанин. При одной мысли об этом у нее заныло в затылке.

— Лорд Фицроджер, я готова исполнить свой супружеский долг. Я уверена, что если вы сделаете это, как говорите, то все будет в порядке.

— Может так случиться, Имоджин, что все не пройдет так гладко, как мне бы того хотелось, но я надеюсь на лучшее. Ты, может, не понимаешь меня, но скажу откровенно — прошлой ночью мне было трудно довести до конца брачные отношения. Это произошло из-за того, что ты сопротивлялась. Поэтому я решил не применять силу, лишая тебя невинности. Имоджин не знала, что сказать. — Прости… — наконец прошептала она.

— Мне не кажется, что ты делаешь это специально, но нам было бы легче, если бы ты не так боялась. Если даже в первый раз будет больно, это естественно и потом забудется. Подойди сюда.

Имоджин заволновалась, но встала и повиновалась мужу.

— Расскажи мне, чего ты боишься. Если и будет боль, когда ты потеряешь невинность, она быстро пройдет.

Имоджин хотела сказать ему, что не боится боли, но не могла найти нужных слов. Сможет ли он объяснить ей, почему боится замкнутого пространства?

— Ты меня не сможешь убедить, что тебе не нравится, когда тебя целуют и ласкают.

— Да, мне это нравится. По крайней мере, когда это делаешь ты.

— Это можно принять как комплимент! Кто еще целовал и ласкал тебя?

Голос его прозвучал слишком резко, но девушка ответила ему:

— Мой жених время от времени целовал меня в губы, и еще один раз — Ланкастер. У него воняет изо рта.

Фицроджер поглаживал ее руку и играл пальчиками.

— Почему же ты боишься, Имоджин? Я ведь не кусаюсь. И смогу доставить тебе удовольствие.

Он начал слегка покусывать ее пальцы, но она вырвала у него руку.

— Сегодня ночью, клянусь тебе, я стану делать только то, чего ты пожелаешь. Если ты скажешь прекратить, я перестану.

Фицроджер протянул ей руку. Имоджин, слегка поколебавшись, подала свою. Тай посадил ее к себе на колени.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Целовать тебя.

И он стал целовать Имоджин. Его губы были мягкими и теплыми, и он нежно прикасался ими к ее щеке. Имоджин забыла о предупреждениях отца Фульфгана и с замиранием сердца наслаждалась. Она обняла Таирова и полностью отдалась его ласкам.

Даже когда его рука скользнула по ее груди, она не стала протестовать. Если она сосредоточится на поцелуях, может, ей удастся отвлечься от темных мыслей…

Ворбрик не прикасался к груди Жанин, и сейчас не было ничего общего с той ужасной сценой.

Девушка принялась страстно целовать мужа, пытаясь отогнать прочь темные воспоминания.

Тайрон говорил, что в прошлый раз она слишком сильно напрягалась, лежа под ним. Наверно, сейчас все было иначе.

Тай прошептал что-то весьма ободряющее и расстегнул ее драгоценный пояс, затем тот полетел на пол. Хотя Имоджин не понравилось это, ее тело конвульсировало от желания, а внутренний голос твердил, что все будет хорошо.

Но страх все же брал свое. Хватит! Пора прекратить думать об этом! Она собралась с силами и произнесла:

— Давай.

Тайрон заглянул ей в глаза, и она увидела, как в них разгораются огоньки. Он взял ее руку и прижал к груди.

— Да?

Имоджин утвердительно кивнула головой, борясь с демоном страха всеми силами души. Она может это сделать. Может!

— Ты так напугана, — сказал Тайрон, тяжело дыша. — Но мы будем все делать осторожно, и когда ты захочешь, я остановлюсь. Тебе будет лучше, если мы не станем торопиться. Доверься мне, Имоджин…

Тайрон взял ее руку и медленно провел ею по своему телу вниз, пока она не коснулась его напряженного мужского естества. Имоджин было хотела отдернуть руку, но он ее задержал.

— Не бойся, тебе не будет больно, ну, может, немного и только в самом начале. Ты создана для этого, Имоджин, примирись со своей судьбой.

Нет! — завопил внутри ее демон страха. Вспомни боль, насилие, кровь, вопли.

Марта, напомнила Имоджин себе, Дора. Эти шлюхи в зале, которые обслуживают по десять мужчин за ночь. Ее мать и отец. Жанин!

Женщины во все времена выдерживали все эти пытки. Все это вполне естественно. Я могу быть спокойной и дать ему возможность сделать все то, что необходимо.

— Я могу. Я смогу, смогу, — шептала Имоджин, а сердце стучало у нее в груди так громко, что она боялась, как бы Тайрон его не услышал. Имоджин посмотрела ему в глаза и поняла, как он нуждается в ее ласках. Но в этот момент она не смогла больше сопротивляться страху и резко оттолкнула Тайрона, а сама свалилась на пол.

— Прости, прости, — сказала девушка. У нее по щекам катились слезы. — Я пыталась… Фицроджер встал и направился к двери.