У меня определенно присутствовали все симптомы:

• Одержимость Майклом и желание общаться с ним.

• Жажда эмоционального внимания с его стороны.

• Повышенная энергия.

Да, я определенно находилась на ранней стадии страстной романтической влюбленности – стадии, которая так похожа на аддикцию.

Начав влюбляться, я стала мечтать о том, каково было бы умчаться в закат с моим новым прекрасным принцем и провести с ним остаток дней – пока смерть не разлучит нас. Оказалось, кстати, что нам известно нечто и о мозге давно и счастливо женатых пар, которые спустя многие годы все еще испытывают друг к другу романтические чувства (счастливчики!). Кто-то из ученых, исследовавших проявления ранней страстной любви, решил проверить, сохраняются ли те же мозговые реакции через двадцать лет отношений. Оказалось, что при взгляде на фото жены у влюбленного супруга активируются те же области мозга, что и у человека на ранних стадиях влюбленности: VTA и хвостатое ядро. Но, в дополнение к этому, исследователи увидели и другие активированные области – бледный шар и черную субстанцию. Они были обнаружены в ходе исследований, предметом изучения которых были области, задействованные в материнской любви. Это позволяет предположить, что долгие отношения активируют мозговые системы, задействованные в социальных связях. В этих областях мозга есть множество рецепторов к двум химическим веществам, которые играют существенную роль в привязанности и формировании семейных уз, – окситоцину и вазопрессину. По данным таких исследований, с усилением долгосрочных романтических уз активируются области мозга, связанные с глубокими личными привязанностями. Именно к такой схеме активности мозга я и стремлюсь!

Медовая фаза отношений с Майклом была фантастически хороша. Так ведь всегда и происходит в начале романа, правда? Это ощущение усилилось из-за путешествий вдвоем в Чикаго, Майами и Сан-Франциско; из-за долгих разговоров по телефону с пожеланием доброй ночи, когда мы были врозь; из-за времени, проведенного вместе, когда мы были полностью сосредоточены друг на друге.

Мы не просто были влюблены, мы начинали строить серьезные совместные планы.

По мере развития отношений неизбежно стали выявляться и различия между нами. Это был вызов для нас, но еще не катастрофа. Как вы знаете, я гурман и всегда ищу очередной идеальный ресторан. А Майкл всегда жил на бургерах и картошке фри (и, несмотря на такой рацион, находился в удивительно хорошей форме). Я любила ходить куда-нибудь с друзьями и знакомиться с новыми людьми. Чем больше приглашений встретиться я получала, тем сильнее радовалась. Майкл считал общение с людьми тяжкой повинностью, близких друзей у него было немного (плохой признак), и время он предпочитал проводить дома, со мной. Я обожала экстремальный туризм, исследование экзотической природы, открывала для себя новые культуры. Ему нужны были уютные отели и организованные круизы. С этой проблемой нам удалось справиться: я встречалась с друзьями без Майкла, но мы часто бывали и вместе, наедине. А вопрос о том, где пообедать – в уютной демократическом кафе с фастфудом (как предпочел бы он) или в пафосном ресторане с первоклассной кухней (мой выбор), – приходилось решать компромиссом. Зато мы всегда были счастливы долгими ленивыми вечерами, когда смотрели по телевизору любимый сериал – к счастью, с выбором фильма проблем почти никогда не возникало.

Однако в пьянящем тумане любви тех первых шести или девяти месяцев, когда в моем мозгу бурлила реакция подкрепления, был один тревожный сигнал, на который мне следовало обратить больше внимания.

Майкл с самого начала откровенно сказал, что разъехался со своей женой, но так и не развелся. Он говорил, что процесс развода идет и наверняка рано или поздно завершится. Я с готовностью верила ему на слово. Но прошел месяц, год, полтора, – и стало ясно, что в ближайшее время с этим вопросом ничего не прояснится. Возможно, развод все же произойдет, но когда – неизвестно. Этот путь оказался куда более сложным, чем я могла себе вообразить. Майкл утверждал, что бумаги будут подписаны к такой-то дате… а затем – к такой-то… Даты менялись, результата не было, и я волей-неволей засомневалась: а правда ли, что он разводится?

Затем мы начали ссориться по этому поводу. Регулярно.

Это стало определять наши отношения.

В этот момент я могла бы просто сказать: «Знаешь что? Я не встречаюсь с мужчинами, которые не в состоянии оформить развод». И дело с концом.

Но, когда мы были вместе, я чувствовала себя такой любимой! Мне не хотелось сдаваться.

Поэтому я сказала лишь: «Докажи мне свою любовь и верность».

Он ответил: «Запросто!» – и примерно через неделю мы съехались.

Мы пережили еще один медовый период.

Мне очень понравилось жить с Майклом. А может, мне просто нравилась идея жить с ним. Все портил этот проклятый развод, который продвигался невыносимо медленно и оставался камнем преткновения в наших отношениях. Я не сомневалась, что Майкл действительно хочет развестись. Но его неспособность выполнить свои бесконечные обещания и закончить дело начинала серьезно подтачивать мое доверие.

Начало совместной жизни оказалось для нас началом конца. Невыполненные обещания начали разъедать все хорошее, что было между нами. Различия, обнаруженные в начале наших отношений (общение с людьми, предпочтения в еде, любимый отдых) и казавшиеся тогда преодолимыми, теперь стали невыносимыми. Я не собиралась и дальше оставаться «той, другой женщиной».

В какой-то момент я просто поняла, что больше не люблю Майкла.

Осознав это, я поняла, что с ним придется порвать.

Несмотря на очевидные признаки того, что отношения пора было прекращать, мне невероятно трудно было это сделать. Вначале я страстно влюбилась в Майкла и была уверена, что мы поженимся. Теперь я чувствовала ужасную потерю. Но в то же время знала, что так будет лучше.

После нашего разрыва для меня наступило очень трудное время. Майкл съехал с моей квартиры, но многое по-прежнему напоминало о нем. Милые мелочи, которые он подарил мне или привез из путешествий; рестораны и магазины, в которых мы с ним регулярно бывали, и которые я теперь обходила стороной; даже время суток, когда он обычно звонил мне на работу или домой. Все это в моем сознании было прочно связано с любовью к Майклу. Подобные напоминания у наркоманов вызывают болезненное желание и подталкивают их к срыву. Мне же они возвращали память о моих чувствах. Возможно, мой роман был больше похож на аддикцию, чем мне казалось. Более того, все, что напоминало о Майкле, порождало во мне глубокую, почти непреодолимую тягу – не к восстановлению отношений с ним, но к тому, чтобы вновь ощутить страстную романтическую любовь, которая у нас была.

Излечение от этой напасти было долгим и медленным. Я продолжала регулярно тренироваться и добавила к обычным занятиям йогу. Затем – ухватилась за «горящую» путевку на практический семинар по йоге в уютной маленькой гостинице «Гуд-Коммонс» в Вермонте и прекрасно провела время. Там я встретилась с очень интересными, увлеченными йогой людьми. Мне так понравилось место, что через некоторое время я поехала туда еще раз, теперь уже на семинар по медитации. Все это помогло мне вновь почувствовать себя счастливой и цельной. Но процесс шел медленно: он занял у меня почти год.