‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Илья сходил до урны и вернулся ко мне.

– Не знаю, как я мог пропустить момент, когда ты уходила. Хотел отвезти на работу, а в итоге проснулся только полчаса назад. А ты уже всё, домой? Отпросилась?

– Нет, уволилась. Больше я там не работаю.

– Ну и хорошо. Кстати, говорил с твоим другом. Он мне в соц сети написал. Не я один хочу пообщаться с тем уродом, что к тебе лез.

– Ого. Оперативно вы. Ладно, не буду в это вмешиваться тогда.

Илья усмехнулся.

– Кстати, всё считал твоего друга мутным. Как-то на смене в такси заехал во двор, где часто можно увидеть тех, кто всякую дурь закупает. Подумал, что Женя с ними связан. А потом узнал, что к ним в компанию разные люди приходят в поисках подработки, самый разный контингент. И заказы бывают разные. В том числе и разгрузка мебели вот в таких местах. В общем, зря я на него так думал.

– Да ты что, Женька бы не стал такой ерундой заниматься. Но я рада, что ты и сам в этом убедился, – я улыбнулась и подняла к нему глаза. – Кстати. Ты меня безработную любить будешь?

– Буду, – засмеялся Илья. – Любую буду любить. Главное, чтоб ты со мной была и меня любила.

– И я буду. Даже не сомневайся.

Весь день мы провели с Ильёй и даже на часик встретились в кафе с Женей и Любой. Девушка друга уже была в курсе ситуации, возникшей ночью и пару раз возмутилась, что ей ничего не рассказали. Но в итоге все же согласилась, что это могло оказать негативное влияние на её состояние. Ребята между собой поладили, и я была очень этому рада.

Вечером я осталась одна. Илья уехал на подработку, но обещал прийти ночью. Не успели попрощаться, а я уже скучала по нему. Но это даже хорошо, что сейчас я могу побыть одна.

Я уселась на диван, поставив коробку перед собой. Положила ладони на неё, словно пытаясь получиться подсказку, чего ждать, к чему готовиться. Моё воображение нарисовало волны тепла, исходящие от неё, согревающие руки. Тепло мамы. Она трогала эту картонку, что-то складывала туда, потом сама заклеила и подписала. Илья сказал, что она отдала её перед тем, как переехать в Германию. Специально нашла Илью, чтобы оставить у него. На случай, если больше не сможет вернуться. Если с ней что-то случится.

Я закусила губу и под громкие удары сердца разрезала серебристый скотч. Открыла и глубоко вдохнула. Внутри лежало множество конвертов, какие-то сувенирчики и, кажется, фотоальбом. А ещё толстая тетрадь. Я взяла её в руки и чуть не расплакалась. На обложке, в месте для подписи, маминым округлым почерком было выведено моё имя. Полина. Собравшись с духом, открыла первую страничку. Там всё было исписано крупными буквами.

«Моя любимая, удивительная девочка. Моя золотая малышка. Научилась говорить букву Р в один годик. Увидела по телевизору передачу про животных, где тигр напал на птицу и прибежала ко мне. Закричала звонко: «Мама! Котик мучает курочку!»

Всегда жалеет всех и переживает. Даже за свои игрушки беспокоится, если какой-нибудь обезьянке не хватит одеяла или подушки. Любит платьица и сумочки, а ещё вертеться перед зеркалом с бантом на трёх волосинках. Такая забавная. Добрая доченька».

Я прочитала пару страниц, посмеялась и погрустила. Ничего из тех событий и описаний я не помнила, но мама об этом мне рассказывала сама. Я обнимала её и просила вспомнить обо мне что-то интересное. Всегда было важно знать, какой она видит меня, какими видит мои действия. Всё очень остро отзывалось в душе. Я помнила мамины мягкие руки, взгляд, наполненный теплом, её запах. Как же хорошо, что она жива и у меня есть возможность ещё хотя бы раз посмотреть на неё, заговорить. Надеюсь, что ещё много раз.

Решила, что дочитаю записи обо мне позднее, а пока заглянула в письма. Первое было с года, когда мне было ещё десять.

«Дорогая доченька! Я очень по тебе соскучилась. Хочу скорее обнять крепко-крепко и больше не отпускать. Я не забыла о тебе, милая. Осталось ещё немного дел решить, и я сразу приеду за тобой. Я тебя очень люблю. Больше всего на свете. Твоя мама.»

Я опять расклеилась, представляя, как она писала эти строчки, находясь одна в том доме, куда меня однажды забрала. Как ей могло быть страшно и одиноко. Я открывала письма одно за другим. Некоторые совсем коротенькие, а другие объемные. Она рассказывала о том, как жила, как скучала, как работала и мечтала о встрече со мной. Писала об Илье, о Вике, об их бабушке и Тане. Хотела, чтобы мы обязательно познакомились и подружились. Я даже хмыкнула, прочитав о последнем. О да, с этим мы справились. Читала и вытирала лицо, мокрое от слёз.

Посмотрела фотографии, на которых в основном была я. На нескольких была мама, и даже Илья с Викой.

Это был вечер слез и светлой грусти. Потерянных надежд и времени, и ощущения нужности. Даже не прочитав и половины, я наткнулась на письмо, где был указан электронный адрес. Я включила ноутбук и зашла в почту. Ввела адрес почты и замерла. Что же написать? Столько всегда хотелось сказать, но ни одна мысль не могла оформиться в строки. Поэтому, набрав воздуха в лёгкие, написала просто:

Я: «Привет, мама. Как ты там?»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Высокое окно, с обратной стороны которого яркими огоньками сияли гирлянды, отделяло нас от снежной стены. Белые хлопья нескончаемым потоком щедро засыпали дороги и здания, людей и транспорт, фонари. До нового года ещё почти месяц, а город уже переоделся в праздник. Завораживающая картина. Я сидела за столиком в уютном кафе с мягкими креслами, пила горячий ароматный чай с апельсином и корицей, и ждала остальных.