Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По старой привычке Гаор выпил свой стакан по-армейски, залпом, и в первый момент даже не ощутил вкуса, только будто холодом обожгло рот и горло. Но в следующее мгновение горячая волна словно ударила его изнутри, разливаясь по телу, он ощутил, как загорелось лицо, и набросился на еду, зная, что если сразу заесть жирным и острым, то ещё пять долей жара, и он будет в порядке.
— А в сам-деле ничо, — сказал ему сидящий напротив Сизарь, — могёшь.
— Джадд, вон тоже залпом пьет, — кивнула Балуша.
— Это чо, на фронте так учат? — спросил Чубарь.
— Точно, — улыбнулся Гаор, — пить надо быстро, пока не отобрали или не убили. Знаешь, как обидно, когда налил, а выпить не успел.
Джадд кивнул.
— Да, это так.
От выпитого и съеденного все раскраснелись, хотелось движения, действий. И песня возникла естественно, сама по себе. Пели уже знакомым Гаору сложным многоголосием, совсем не похожим на новогоднее поздравление. «Потому что там чужое, — с обжигающей ясностью понял Гаор, — а здесь своё». Но ему и те фронтовые, армейские, компанейские — свои, и эти. Как же ему? А просто. Сейчас со всеми, а в рейсе…
— Рыжий, а ты ещё песни знашь? — спросили его после третьей общей песни.
— Знаю, — уверенно ответил он.
— Ну, так спой.
«Вечерний звон»? А хотя бы. У Сторрама она понравилась всем, он даже дрался из-за неё, так ему не верили, что она не нашенская. Грустна только, не под праздник.
— Ну, чо ж ты, Рыжий?
— Грустные не хочется, а весёлые больно солёные, — честно ответил он.
— Давай солёную, — засмеялись мужчины.
— А ну, не дурите, — сразу вмешалась Нянька, — эк вас со стакаши развезло сразу.
— Это меня развезло?! — возмутился Гаор. — Да я по черте зажмуркой пройду.
— Это как?!
— А просто!
Гаор вылез из-за стола.
— А вот, половицы две, черта между ними, всем видно?
— Ну-у!? — полезли из-за стола остальные.
Гаор встал по стойке смирно, закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и закрыл глаза. Здесь главное, сразу носок точно на черту поставить, а потом идти, плотно приставляя каблук к носку, тогда не собьёшься. Дойдя до стены, Гаор развернулся на каблуках и пошёл обратно. Судя по восторженно-удивлённому рёву, он не сбился.
— Ну? — остановился он и открыл глаза. — Сбился? Шатнуло меня? То-то!
Его обнимали и целовали, хлопали по спине и плечам. Лузга, а за ним Лутошка попробовали так же пройтись, но Лузгу сразу зашатало, и он сошёл с черты, а Лутошка так и вовсе сел на пол под общий смех.
И началась такая весёлая круговерть, что Гаор потом даже толком не мог вспомнить, что за чем было. Но пели уже весёлые, быстрые плясовые песни и танцевали под них невиданные им танцы, и он учился, на ходу перенимая коленца и выходки. И пили чай с вареньем, подаренными конфетами и печеньем. И Малуша ластилась к нему, выпрашивая блестящие обёртки от конфет. И он, разойдясь по-настоящему, бил чечётку под собственное пение, подхваченное остальными. И играли в новые, ещё неизвестные ему игры, и мужчины боролись на руках: кто чей кулак на какой счёт к столу прижмёт. И такого Нового Года у него ещё не было!
Сон шестой
Окончание
…На следующий год и там же…
Аргат
Универсальный Оружейный Завод
570 год, зима
5 декада, 5 день
День за днём, день за днём. И от безумия спасает только работа. Да ещё люди вокруг. Которые верят тебе и зависят от тебя. Потому что если ты сдашься, сломаешься, то у них ничего не останется в этой жизни. Когда тебе самому жить уже незачем, то живи ради других. Хотя бы ради парней, что смотрят на тебя, как — Седой невольно усмехнулся — на отца. Так что же делать с этим узлом? И вот ещё причина и цель. Неведомые пользователи этого «изделия», которым придётся справляться со всеми техническими проблемами под огнём, в окопе, и им все твои технические изыски будут по фигу и по хрену. Им нужна надёжность и простота в эксплуатации. И чтобы их оружие было хоть на чуть-чуть, но дальнобойнее и скорострельнее оружия противника, потому что это чуть-чуть сохранит им жизнь. И всё-таки, всё-таки… И всё-таки надёжность приоритетнее. Всё сразу невозможно. Значит, выбираем надёжность. А здесь проблем больше, чем решений.
Раздав парням задание, Седой вернулся к столу с разложенными чертежами. В чём же дело? Может, в том, что упрямо берём за образец оружие айгринов, оружие прошлых войн и пытаемся его превзойти, а с айгринами вряд ли будем воевать. А об оружии согайнов сведений нет. У него нет.
Сквозь шум работающих станков еле слышно пробился щелчок отпираемой двери. Неурочный обход? В честь чего? Парни даже голов не подняли и не повернули, зная, что все задания получают от него.
Надзиратель впустил главного конструктора. «Однако», — усмехнулся Седой, выпрямляясь навстречу неожиданному посетителю.
— Закройте дверь, я вас позову, — бросил через плечо Главный.
Надзиратель щёлкнул каблуками и захлопнул дверь. Главный конструктор подошёл к столу и, даже не поглядев на разложенные чертежи, прямо поверх них положил свою чёрную кожаную папку. «Тоже что-то новенькое», — отметил про себя Седой. Обычно Главный Конструктор с порога требовал от него рапорта о ходе работ, делал достаточно дельные замечания, а сейчас стоит и молчит, разглядывая их крохотную мастерскую — помесь цеха с чертёжной — так, будто видит её впервые и не совсем понимает, что это и как он здесь оказался.
Еле заметно изменился звук токарного станка: Чалый перевёл его на холостой ход, чтобы лучше слышать. Зима стал сосредоточенно вымерять свою деталь, Гиря отправился искать что-то на стеллаже и будто случайно оказался у двери за спиной посетителя, а Чеграш попросту без всякой маскировки выключил свой станок и развернулся лицом к столу.
Главный Конструктор, словно не замечая ничего, продолжал рассматривать стены, станки, кульман, стеллаж, старательно избегая, как вдруг сообразил Седой, смотреть на него. Ну, парни для Господина Главного Конструктора — именно так, все слова с большой буквы и жирным шрифтом — тоже вроде мебели, самодвижущиеся инструменты, не больше. Всё дело в нём. Ну что ж, помогать не будем. Как и положено рабу, промолчим.
— Вы… — наконец, выдавил Главный, —
