А вот если сразу дать этим нескольким сотням в руки оружие, я совершенно точно столкнусь с проблемами. Существенная часть захочет немедленно бить врага, и если я столь же немедленно не дам им такой возможности, начнет буянить, бунтовать и сорвет мне всю программу подготовки. А бросать в бой совершенно неподготовленных бойцов, каковыми, на мой взгляд, являлись военнослужащие обеих армий, я не собирался ни при каких условиях.

В лагере все осталось по-прежнему, за исключением того, что пленных за колючей проволокой изрядно поубавилось. Чему я только порадовался. Около двух с половиной сотен бойцов пополнения меня на данном этапе устраивали гораздо больше, чем четыре.

В принципе план операции был практически готов. Для атаки лагеря я просто решил адаптировать тот план, который уже был отработан на практике при захвате складов под Бронна Гура. Из самострелов расстрелять часовых на вышке и у ворот, а затем с помощью штыков и ножей тихо прирезать спящих в палатках. До Березы-Картузской, буквально набитой войсками, от лагеря рукой подать, так что для всех было бы лучше, чтобы все прошло тихо. Иначе вступать в бой пришлось бы уже через полчаса после того, как мы уничтожим охрану лагеря. А это плохо. Нет, сомнений в том, что мы отбились бы, у меня не возникало, но на этот раз могло повезти не так, как при атаке штаба, и я мог бы лишиться нескольких ребят. А они мне были нужны все исключительно в качестве инструкторов. Да и вообще, я жутко не люблю терять подчиненных. Со мной за все время службы это случалось всего три раза, и я понял, что очень не люблю этого. А при том уровне, которого они достигли и которого вообще в этих условиях я мог от них добиться, мне неизбежно придется их терять. Но лучше бы начать это делать попозже…

Слава богу, и на этот раз все удалось. Хотя можно сказать, почти чудом. В самый ключевой момент из палатки вылез один немец и двинулся в сторону той пятерки, что заняла позицию у ближайшей к палаткам охраны вышки, явно собираясь оросить окрестности. Но ребята не растерялись, и Гарбуз, командовавший пятеркой, не стал дожидаться условленного времени, дал сигнал сразу же, как ночной шатун приблизился на десяток шагов, двумя энергичными движениями перенацелив на него крайнюю пару стрелков. Слава богу, остальных вполне хватило, чтобы расправиться с часовым на вышке. Вторая пятерка не растерялась и открыла стрельбу, едва только в ночной тишине раздался звук первой спущенной тетивы… Ну а потом все уже пошло без сучка без задоринки. Даже с теми, кто спал в палатках, расправились без единого звука.

Заключенных мы подняли через десять минут. Я приказал построить их вокруг меня буквой «П» и произнес речь сродни той, что уже произносил две недели назад перед колонной пленных в трехстах метрах отсюда. Но едва я повернулся, чтобы уйти, как стоящий с правого фланга высокий мужик угрюмо бросил:

— А чего ждать-то? Мы тут все готовы, командир. Наелись плена по горлышко…

Первый день вопреки ожиданиям прошел вполне спокойно. До обеда мы отмахали по лесу около десяти километров. А затем я разбил новое пополнение на команды по пять-шесть человек, поставив во главе каждой по одному из тех пяти десятков, что уже прошли мою программу, и приказал заняться бирюльками. Через пятнадцать минут ко мне подошла делегация из двадцати человек во главе с тем же угрюмым мужиком.

— Товарищ командир, просим выдать нам оружие.

Я поднялся и окинул их спокойным взглядом.

— По-моему, я отдал другое распоряжение.

Угрюмый набычился.

— Мы хотим сражаться, а не заниматься ерундой!

— А вы умеете? — усмехнулся я, отмечая, что все, кто находился в радиусе пятидесяти метров, бросили тренинг, которым, сказать по правде, они и так занимались с крайним пренебрежением, и с жадным вниманием следили за происходящим.

Кабан, группа которого расположилась шагах в десяти от меня, подтянул поближе свой ППД.

— Дайте оружие — увидите!

Я демонстративно задумчиво почесал затылок.

— Фамилия?

— Старший сержант Шкраба!

— Шаг вперед.

Старший сержант сделал широкий шаг. Я извлек из ножен нож и бросил ему рукояткой вперед. Он поймал.

— Нападай, — приказал я.

Шкраба недоуменно уставился на меня. Я пояснил:

— Ты просил оружие и обещал показать. Я дал его тебе. Показывай.

— На вас, что ли?

— Ну ты же мне хотел показать? Показывай. Если хотя бы царапнешь, я тут же освобожу тебя от занятий и выдам тебе хоть пулемет.

Шкраба несколько мгновений раздумывал, а затем перехватил нож поудобнее. Он сделал шаг, замахнулся, но этак демонстративно, с ленцой и… оказался на коленях с вывернутой рукой. Старший сержант двигался так медленно, что мне не было никой необходимости использовать скачок. Я провел бы прием, параллельно сделав два притопа и три прихлопа.

Отпустив старшего сержанта, я вернул ему нож.

— Еще.

На этот раз Шкраба был более сосредоточен и осторожен. Но результат был тем же. Я снова помог ему подняться и, отвернувшись, негромко скомандовал:

— Шабарин, Головатюк — ножи!

Оба вытащили ножи и одновременно метнули их мне. Я с некоторым демонстративным форсом поймал их обеими руками и развернулся к той делегации, что прибыла вместе со Шкрабой, выбирая парочку наиболее крепких.

— Ты и ты — шаг вперед. Ловите. — Я метнул им ножи, после чего повернулся к старшему сержанту. — Теперь — трое. Условия те же. Начали.

С троими я специально разобрался просто картинно, выстроив их в ряд в одной и той же позе — на коленях и с вывернутыми руками. После чего отпустил их и, шагнув назад, сообщил Шкрабе:

— Пока все, что ты показал, меня не впечатлило.

Старший сержант снова набычился.

— Мы что, собираемся ножичками махать?

Я пожал плечами.

— Ну хорошо. Даю еще одну попытку. — С этими словами я отстегнул диск от своего «дегтяря», выщелкнул из него четыре патрона и три из них протянул Шкрабе.

— Брось.

— Куда? — не понял он.

— Куда хочешь.

Старший сержант повертел их в руках, а затем резко подбросил вверх. Мой ТТ вылетел из кобуры и три раза злобно гавкнул. Все пораженно замерли. Один из делегации наклонился и, подобрав гильзу винтовочного патрона, изуродованную попавшей в нее пистолетной пулей, изумленно ахнул:

— Ух ты!..

Я развернул ТТ рукояткой к Шкрабе:

— Повтори.

Тот уставился на пистолет, а затем вновь поднял глаза на меня.

— И что, у вас все так могут?

Я медленно развернулся к Кабану. Того просто распирало от адреналина. Пожалуй, он был ближе всех к тому, чтобы прорваться-таки на первый уровень антропрогрессии.