Моргенс, наконец, закончил втирать свое снадобье в руки. Он протянул коробочку и мешок Саймону.

— Теперь будь хорошим мальчиком и закрой глаза. Я обменял переплетенный в шелк том Плесиннена Мирмениса на эту мерзость. Я не знаю, я только надеюсь.

Действительно, Саймон, закрой глаза…

Пока Саймон поднимал руки к глазам, он успел увидеть, как доктор тянулся к кольцу, к которому были прикованы цепи принца. Мгновение спустя вспышка света пронзила сомкнутые пальцы Саймона, раздался скрежещущий треск. Когда юноша снова посмотрел, то увидел принца Джошуа, грудой лежавшего вместе с его цепями на полу. Моргенс на коленях стоял около него, руки его дымились. Стенное кольцо почернело и покорежилось, как подгоревшая лепешка.

— Ф-ф-фу, — произнес, задыхаясь, доктор. — Я надеюсь… я надеюсь… что никогда больше не буду вынужден заниматься этим. Ты сможешь поднять принца, Саймон? Я слишком слаб.

Джошуа с трудом повернулся на бок и попытался отказаться:

— Я думаю… я могу… идти. Прейратс… дал мне что…

— Ерунда, — доктор глубоко вздохнул и, шатаясь, поднялся на ноги. — Саймон — сильный парень. Давай, мальчик, не зевай. Бери его.

После нескольких попыток Саймон ухитрился обернуть свисающие концы цепей Джошуа, все еще прикованные к запястью и к руке, вокруг талии принца. Затем с помощью Моргенса он как-то изловчился поднять Джошуа, как младенца. Он стоял и задыхался от недостатка воздуха. Сначала он решил, что не выдержит, но когда неуклюжим движением сдвинул Джошуа повыше на спину, то обнаружил, что даже вместе с цепями сможет нести его.

— Перестань идиотски улыбаться, Саймон, — сказал доктор. — Нам еще надо втащить его вверх по лестнице.

Каким-то чудом они справились: Саймон, кряхтя и почти плача от напряжения, Джошуа, слабо подтягиваясь на перекладинах, и Моргенс, который подталкивал их снизу и воодушевлял свистящим шепотом. Это был долгий, очень долгий, как в ночных кошмарах, подъем. Наконец они добрались до главной кладовой. Саймон прислонился к тюкам, чтобы перевести дыхание, Джошуа все еще цеплялся за его спину, а доктор Моргенс пробежал мимо них.

— Где-то… где-то… — бормотал он, протискиваясь между тюками и бочонками. Добравшись до южной стены комнаты, он принялся за поиски всерьез, светя себе кристаллом.

— Что, — начал было Саймон, но доктор жестом заставил его замолчать. Они стояли и наблюдали за доктором, то появляющимся, то исчезающим среди штабелей бочек. И вдруг Саймон почувствовал слабое прикосновение к своим волосам. И что-то мокрое покатилось по его шее.

— Нашел! — раздался приглушенный, но торжествующий возглас доктора. — Пошли! — Саймон встал, слегка пошатываясь, и понес принца. Моргенс стоял у черной стены, показывая на пирамиду больших бочек, отбрасывающих чудовищную, гигантскую тень.

— Что-нибудь нашли? — спросил Саймон, устраивая поудобней принца на своих плечах. — Бочки?

— Вот именно, — торжествующе хихикнул доктор. Он повернул на пол-оборота металлический обод верхней бочки. И один ее бок распахнулся, как дверь, обнаружив зияющую тьму.

— Что это? — подозрительно уставился туда Саймон.

— Это ход, глупый ты мальчишка. — Моргенс взял его под локоть и повел к бочке с распахнутым боком. — Этот замок, как сотами, пронизан такими потайными ходами.

Поморщившись, Саймон остановился, заглядывая в черную глубину.

— Туда?

Моргенс кивнул. Саймон понял, что войти он не сможет. Поэтому он опустился на четвереньки, подобно карнавальному пони.

— Я не знал, что такие проходы есть в кладовых.

Его голос эхом прокатился по бочке. Моргенс нагнулся, чтобы придержать голову принца в узком проходе.

— Саймон, вещей, которых ты не знаешь, гораздо больше тех, которые знаю я. И этот факт приводит меня в отчаяние. А теперь закрой рот и давай торопиться.

На другом конце лаза они снова смогли встать. Кристалл Моргенса осветил длинный извивающийся коридор, ничем не примечательный, кроме немыслимого количества пыли.

— Ах, Саймон, — сказал Моргенс, когда они торопливо двигались вперед. — Я просто мечтаю, чтобы у меня было время показать тебе хотя бы часть тех комнат, мимо которых проходит этот коридор. Некоторые из них принадлежали замечательной и очень красивой леди. Она любила использовать этот коридор для своих тайных свиданий. — Доктор взглянул на лицо Джошуа, уткнувшегося в шею Саймона. — Заснул, — пробормотал Моргенс. — Все спят.

Коридор поднимался и опускался, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Они прошли через множество дверей. Замки некоторых из них были черными и проржавевшими, а другие, наоборот, сияли, как новенькие монеты. Однажды они прошли мимо ряда маленьких окон. Чуть скосив глаза, Саймон поразился, увидев караульных на западной стене замка. Их силуэты отчетливо виднелись на фоне облаков, окрашенных лучами заходящего солнца.

— Выходит, что мы над трапезной, — удивился Саймон. — Когда же мы успели взобраться так высоко?

Саймон уже еле волочил ноги в полном изнеможении, когда Моргенс наконец остановился. В этой части извилистого коридора без окон все стены были завешаны гобеленами. Доктор приподнял один из них, но за ним оказалась серая каменная стена.

— Значит, не тот гобелен, — пропыхтел доктор, поднимая следующий, за которым обнаружилась дверь из неотесанных досок. Сначала Моргенс прижался к ней ухом, прислушался и только потом открыл ее.

— Зал летописей, — он указал на коридор, освещенный факелами. — Отсюда всего… несколько сотен шагов… до моих комнат…

Когда Саймон с грузом прошел через дверь, она захлопнулась с мягким стуком. Саймон оглянулся, но не смог отличить ее от деревянных панелей, идущих вдоль стен коридора.

Им оставался последний, может быть самый трудный участок пути: от самой восточной двери архивных помещений через открытые службы. Когда, шатаясь, они шли по затененной траве, прижимаясь как можно ближе к стене, чтобы только не запутаться в плюще, Саймону показалось, что он заметил какое-то движение в тени от стены на противоположной стороне двора. Что-то большое слегка поворачивалось, как бы следя за их продвижением. Ему почудились даже очертания знакомых сутулых плеч. Но уже темнело, и он не был в этом уверен. Может быть, это было одно из черных пятен, которые время от времени появлялись у него в глазах.

В боку кололо. Казалось, кто-то сжал его ребра огромными кузнечными клещами Рубена. Ковылявший впереди Моргенс придерживал дверь открытой. Саймон вошел, осторожно опустил свою ношу и сам растянулся во весь рост на прохладных каменных плитах. Все вращалось вокруг него.

— Вот, ваше высочество, выпейте это, — донеслись до него слова Моргенса.

Через некоторое время он уже смог открыть глаза и даже приподняться на локте.

Джошуа сидел, прислонившись к стене. Моргенс опустился перед ним на корточки и держал в руках коричневый керамический кувшин.