– Согласись, что он мне идет.

После покупки браслета они заглянули в бутик, затем в обувную лавку и собирались отыскать магазин кожаных изделий, чтобы купить красивый маленький чемоданчик – новые вещи Юлии не умещались в ее дорожной сумке. Йон уговаривал ее не смотреть на ярлыки с ценами; впрочем, у нее почти и не было такой возможности – большей частью они заходили в те салоны, где ярлыков с ценами не оказывалось. Никогда еще он не получал большего удовольствия от покупок, хотя они предназначались не ему. Зоркий взгляд Юлии мгновенно отделял зерна от плевел, и она примеряла лишь те вещи, которые словно были созданы специально для нее. Для сестры она выбрала красную майку с надписью «Toujours»[22]черными буквами.

– Потому что я уже много лет откладываю встречи с ней, – пояснила она. – Только я сама заплачу, хорошо?

– Разве вы не ездили с ней отдыхать совсем недавно?

Она растерянно посмотрела на него:

– С чего ты взял?

– На Зильт, – пояснил он. – На весенние каникулы, на три дня.

– Ах, ты об этом, – протянула она. – Но ведь это было давно. Мы очень привязаны друг к другу, понимаешь? Она мне очень дорога. Во всяком случае, она получит от меня в подарок эту майку.

Разумеется, он оплатил и эту покупку; в конце концов, Юлия именно из-за него отложила встречу с сестрой.

Он испытывал немыслимое блаженство, когда протягивал кредитную карточку, не задумываясь о списываемых с нее суммах. А они в тот день были таковы, что Эмине с семьей хватило бы на целый год. При этом он чувствовал себя победителем.

Вечером Юлия надела новое платье. Красное как мак, с открытыми плечами. Единственным украшением стал тяжелый серебряный браслет. Когда метрдотель вел их через зал к столику, Йон заметил, какими взглядами их провожали другие гости, и положил руку на ее голое плечо. Глядите, завидуйте, думал он. Она принадлежит мне.

В воскресенье в четверть шестого они точно по расписанию совершили посадку в аэропорту «Фюльсбюттель». Йон включил свой мобильный телефон, пока они стояли возле транспортера в ожидании нового чемодана Юлии. В тот же момент раздался звонок.

– Как хорошо, что я дозвонилась до вас, – проговорил нежный женский голос.

Йон еле разбирал слова: как раз в этот момент загремело очередное объявление.

– С кем я говорю?

– Я Глория Эсром. Мы с вами созванивались пару раз. Скажите, господин Бон объявился?

Йон сдвинул лопатки, отгоняя внезапный ледяной холод, пробежавший по спине, и отошел на пару шагов.

– Я в аэропорту. Только что прилетел. Так что ничего нового не знаю.

– У меня уже появились серьезные опасения, – сообщила фрау Эсром. – Почему он вообще не подает никаких вестей?

– Вы правы, очень странно. – Краешком глаза он наблюдал, как Юлия, поставив ногу на бортик, что-то сказала мальчишке, который выдернул возле нее с ленты свой рюкзак. Проклятье, Нико Бегеманн из десятого «б». Его еще не хватало!

– Я не буду вам жаловаться, что не получила деньги за апрель, – сказала фрау Эсром, – чтобы вы не подумали, что я волнуюсь из-за этого. Это ерунда. Я понимаю, что моя работа закончилась. Проблема вот в чем: у меня остались ключи. От дома и квартиры. Мне хотелось бы их отдать.

Слава Богу, все-таки это не Нико Бегеманн. Йон получше рассмотрел лицо мальчишки и вздохнул с облегчением. А что, если бы кто-нибудь из «бушевских» обормотов сидел позади них в салоне самолета и всю дорогу наблюдал за ними? Самое позднее завтра в полдень об этом уже знал бы фон Зелль.

– Вы меня слышите? – спросила фрау Эсром.

– Да. Ключи. Почему бы вам просто не бросить их в почтовый ящик?

– Потому что он переполнен. А у меня нет ключа от ящика, господин Бон никогда не давал мне его, не было надобности. Вдруг кто-нибудь посторонний захочет достать оттуда газету и вытащит заодно и ключи.

– А если вы их отдадите управляющему?

– Ой, я недавно к нему заходила. Он вообще не видит ничего странного в том, что господин Бон так долго отсутствует, и заявил, что как только уйдет на пенсию, то будет появляться дома лишь на свой день рождения, чтобы забрать подарки. Вообще он не слишком приятный человек, господин Бон тоже не очень его любит.

– Понятно, – отозвался Йон. Чемодан Юлии пока еще не появился. Она беседовала с тем, кого он принял за Нико Бегеманна, а тот все возился со своим рюкзаком, застегивал, подгонял лямки. Ясное дело, не каждый день удается поговорить с такой красивой женщиной!

– К тому же я не хочу нести ответственности в случае, если этот человек войдет в квартиру господина Бона и перевернет там все, – продолжала фрау Эсром. – Могу я отдать ключи вам?

Йон задумался. Если дело когда-нибудь дойдет до расследования, не станут ли ключи уликой против него? С другой стороны, получив ключи, он сможет посмотреть, нет ли в квартире Роберта вещей, которые лучше было бы изъять. Скажем, каких-то компрометирующих, интимных писем Шарлотты. Фотографий. Или записей в дневнике, связанных с ее смертью. Возможно даже, что Роберт успел сформулировать на бумаге свое гнусное подозрение. Тогда Йон сможет все это вовремя устранить.

– Ладно, – согласился он. – Можете бросить их в почтовый ящик по моему новому адресу. Я недавно переехал. – Он назвал ей улицу и номер дома.

– Я это сделаю, не откладывая, – сказала фрау Эсром. – Мне все равно нужно в город. Скажите, вы уже обращались в полицию?

– Да, пару недель назад. Мне ответили, что мы живем в свободной стране и каждый волен делать все что угодно, если никому не причиняет вреда. В том числе и надолго уезжать. – Наконец появился чемодан Юлии. Поскорей бы фрау Эсром закончила разговор, сам он ни в коем случае не должен нервничать и сворачивать его.

– Но вы подали заявление о том, что пропал человек? – спросила она.

– Хотел, верней, пытался. Но мне сообщили, что у нас в стране ежегодно пропадают буквально сотни тысяч человек, но большинство всплывают… хм, ну, то есть большинство рано или поздно объявляются, целые и невредимые. Так что, если нет прямых свидетельств несчастья или преступления, рекомендуют просто ждать. Извините, фрау Эсром, я сейчас нахожусь в аэровокзале и…

Она перебила его своим нежным голосом:

– Знаете, что я подумала? Что его уже нет в живых.

– Перестаньте! – воскликнул Йон. – Почему сразу «нет в живых»? Что вы говорите? Я уверен, что он сидит сейчас где-нибудь на солнышке и радуется жизни.

– Да, конечно, вы знаете его лучше, чем я, но… – Ее голос звучал теперь так тихо, что Йон едва его различал.

– Если я что-нибудь услышу, немедленно вам сообщу, – заверил он. – Можете на меня положиться. До свидания, фрау Эсром. – Он отключил связь, прежде чем она успела что-то возразить. И тут же рассердился на себя, что слишком резко оборвал разговор. Надо было произнести еще две-три фразы и деликатно закруглиться. Но его встревожило ее предположение. Не съездить ли ему снова на озеро Уклей-Зе? Убедиться, что там все в порядке. Глупости, сейчас самое главное – не дергаться. В хорошую погоду там наверняка уже побывали орды отдыхающих, не считая заядлых рыбаков. Пластиковый мешок, плавающий на поверхности, давно бы уж выудили. И вообще, разумней пока что не появляться в тех местах. Ведь там он рискует наткнуться на гамбургских знакомых. Много лет назад они с Шарлоттой встретили ее зубного врача на смотровой площадке Эйфелевой башни и с трудом от него отделались. Нигде на свете ты не застрахован от нежелательных встреч.