Надо сказать, что условие, поставленное Вагнером, — не исполнять «Парсифаль» нигде, кроме Фестшпильхауса, по крайней мере в течение 30 лет после его смерти — неукоснительно было соблюдено.

До последнего своего часа Вагнер верил в великую миссию истинного искусства. В эту идею вместе с ним верил еще один человек — баварский король Людвиг II. Если бы они дожили до сегодняшнего дня, то испытали бы величайшее разочарование…

Людвиг больше не виделся с Вагнером лично, но оставался верным почитателем его гения. Последняя телеграмма короля к Вагнеру датирована 2 января 1883 года. Ответное письмо композитора— 10 января. «Когда Вагнер 13 февраля 1883 года умер в Венеции, Людвиг горько плакал, а затем послал своего генерал-адъютанта встретить гроб Вагнера на границе и возложить на него чудесный венок из лавров, цветов и пальмовых ветвей с надписью: «Король Людвиг Баварский — великому артисту, поэту слова и музыки, Рихарду Вагнеру». Этот венок провожал потом гроб Вагнера до могилы».[174]

Так закончилась великая дружба и великая борьба за великое Искусство.

Мы забежали далеко вперед и теперь должны вернуться вновь в 1870-е годы. «Побывав» на строительной площадке Линдерхофа, нельзя не «посетить» другую, еще более впечатляющую стройку, развернувшуюся в горах напротив «родового гнезда» Людвига II Хоэншвангау. Итак, мы снова у подножия Нойшванштайна.

За 1869–1873 годы были построены и полностью отделаны Главные (Въездные) ворота замка с прилегающими постройками. Но в целом, в отличие от Линдерхофа, строительство шло очень медленно и так и не было завершено к моменту смерти Людвига II: за 17 лет закончены лишь здание Паласа (1880), личные апартаменты короля (1881), Зал Певцов (1884) и Тронный зал (1885). Правда, начиная с 1884 года Людвиг II уже мог полноценно жить в королевских апартаментах, лично следя за продолжавшимся строительством. В общей сложности король провел в своем главном детище всего 172 дня…

Нойшванштайн — это поистине замок-парадокс. В его Зале Певцов при жизни короля никогда не звучала музыка; в его Тронном зале никогда не стоял трон… Замок, являвшийся величайшим памятником Средневековью, был оснащен самыми последними достижениями технического прогресса XIX века: в нем было проведено электричество, личные покои короля были снабжены системой центрального отопления, температура и влажность воздуха регулировались калориферной системой, на каждый этаж был проведен водопровод с горячей водой, а кухня оборудована автоматическими вертелами и установкой с проточной горячей и холодной водой. Были и другие технические достижения, например электрический звонок для вызова прислуги и даже телефоны на третьем и четвертом этажах. Между замком и административным зданием у подножия горы была также проведена телефонная линия — одна из первых в Германии.

По ходу строительства Людвиг постоянно вносил коррективы в проект. Время шло, менялось отношение короля к жизни, к окружающим его людям. С одной стороны, ему уже не хотелось, чтобы в его убежище толпились посторонние (по иронии судьбы Нойшванштайн сегодня — самое посещаемое место не только в Баварии, но и во всей Германии; замок принимает около полутора миллионов (!) человек в год), он стал особенно ценить уединение — и комнаты, предназначенные для гостей, превратились на планах в Мавританский зал с фонтаном, который так никогда и не был построен. С другой стороны, король мечтал стать настоящим абсолютным монархом, новым Королем-Солнце, — и первоначально скромный Зал для приемов становится величественным Тронным залом. Причем значительное расширение помещения внутри уже законченного к тому времени Паласа поставило перед строителями задачу создания дополнительных инженерных конструкций. «Новый Хоэншвангау» постепенно перестает быть жилищем, он становится храмом.

Современники писали о новом архитектурном чуде: «Не придерживаясь слепо архитектуры древних замков, имевших главной целью оборону их владельцев и потому ставивших по углам сторожевые башни и проделывавших узкие окна, пропускавшие мало света, — замок Нойшванштайн своими окнами и балконами воспринимает и солнечные лучи, и горный воздух. Его несимметричная башня вышиной в 65 м. — идея самого Людвига, — лишая замок шаблонности, придает ему особенную красоту!.. То, что представляет теперь этот замок, может быть названо лучшим, что создано в новейшее время, представляя Валгаллу для всех любителей искусства!»[175].

Нойшванштайн — это не просто памятник архитектуры, памятник истории и т. д. и т. п. Этот замок — пожалуй, самый «людвиговский» из всех замков баварского короля — сохранил в себе нечто сакральное, непостижимое, не от мира сего. Недаром баварцы говорят, что «тело короля Людвига покоится в Мюнхене, в Михаэлькирхе, но дух его остался в замке Нойшванштайн!». Какую же тайну хранит загадочный замок, в котором обитают тени Парцифаля и Лоэнгрина? Отчего его атмосфера настолько очаровывает, что теряешь связь с реальностью? Не иначе как именно здесь воплотилась легенда о хранителях Святого Грааля, последним из которых, может быть, и был несчастный король Людвиг — хранитель Святого Грааля чистого романтического искусства? Создавая свой замок, он населил его образами средневековых германских саг, так дорогих ему с детства.

Упорно считается, что сюжеты настенных росписей и картин Нойшванштайна — иллюстрации к вагнеровским музыкальным драмам. Но такое мнение ошибочно. В замке «живут» герои «Старшей Эдды», германских легенд и Вольфрама фон Эшенбаха, а не Вагнера, как иногда сообщают некоторые путеводители. Вообще чисто вагнеровских персонажей в Нойшванштайне практически нет; вопреки ожиданиям, основанным на преклонении Людвига II перед гением композитора, художники, оформляющие внутренние покои замка, отдавали предпочтение средневековым «предкам» вагнеровских героев.

Такой подход очень важен для понимания истинного духа Нойшванштайна. Вагнер всегда философски переосмысливал — и иногда весьма существенно — литературную канву для своих произведений. Людвиг II особо настаивал на том, чтобы в его замке были запечатлены сцены именно из древних первоисточников, а не из современных ему, пусть даже и конгениальных произведений. В Нойшванштайне «действуют» Сигурд, а не Зигфрид, Парцифаль, а не Парсифаль.

Любители мистики могут усмотреть в этом обстоятельстве даже своеобразный знак — сам Вагнер никогда не бывал в Нойшванштайне…

А еще они могут обратить внимание на то, что по крайней мере в трех помещениях замка, как нигде, чувствуется связь короля с Небом.

0 благочестии Людвига II мы уже говорили. Еще оно доказательство тому предоставляется в молельне Нойшванштайна, отделенной от деревянного готического кружева спальни красивой окованной металлом дверью. «Взгляд на подушку «prie-Dieu»[176] покажет вам, как часто верующий человек преклонял свои колени в молитве перед образами своих святых заступников. Потертый бархат говорит яснее о благочестии короля, чем религиозные картины «Тронной залы». Там блистают великие законодатели и учителя, тут мы видим верующего христианина, молящегося за нас».[177] Вспоминая эти строки, на душе становится особенно грустно…