Устраивая судьбу племянницы Сфандры, Калокир как-то пришел в гости к эпарху Сисиннию. У родственников Сисинния со стороны жены имелся юноша, отмеченный многими добродетелями. Об этом-то юноше Калокир и собирался поговорить с градоначальником, не подойдет ли он в мужья Тюре?

Калокир увидел Сисинния лежащим на кровати с синяками и ссадинами на лице. Возле него хлопотал лекарь-иудей.

– Что случилось? – обратился Калокир к заплаканной супруге Сисинния.

Та лишь отмахнулась и скрылась в другой комнате.

Сисинний допил какое-то целебное снадобье из маленькой чашечки и заговорил с гостем:

– Друг мой, на тебя вся надежда! Поговори с василевсом, пусть он прекратит свои спекуляции с деньгами. Народ в столице озлоблен до крайности. Вчера меня закидали камнями на площади Быка, сегодня чернь не дала мне проходу на Амастрианской площади. Ни копья, ни плети моих телохранителей не смогли сдержать разъяренную толпу. Я уже боюсь выходить из дома!

Калокир сочувственно покивал головой. Ему и самому не нравилось то, какими способами василевс Никифор восполняет нехватку денег в казне. Мало того, что налоги уже увеличены вдвое, так еще были введены дополнительные поборы за съем жилья, за аренду земли и кораблей, за содержание притонов и питейных заведений. Были увеличены штрафы за мелкое воровство и подделку векселей. Впервые были обложены чрезвычайным налогом на содержание войска монастыри. Из-за этого у василевса испортились отношения с патриархом Полиевктом. Вдобавок василевс лишил высшее духовенство всех льгот. Никифор уменьшил ежегодные награды членам синклита и тем самым настроил против себя высшую знать столицы.

Но более всего народ и знать Константинополя возмутила денежная реформа Никифора, так называемый «тетартерон», то есть двойной курс номисмы, золотой монеты. От всех граждан, вносивших денежный налог, требовалась полновесная монета, казна же расплачивалась с населением и чиновниками более легкими золотыми монетами. Эти облегченные номисмы чеканились по указу василевса именно для проведения денежных операций в Константинополе, так как иноземные торговцы не принимали такие деньги к оплате за свои товары.

– Народ помог Никифору занять императорский трон, – продолжил Сисинний слабым голосом, – но народ же при случае может и сбросить Никифора с трона. Об этом нельзя забывать. Преданное Никифору войско воюет в Азии с арабами, а дворцовых телохранителей слишком мало, чтобы подавить волнения в столице, если таковые начнутся.

Синклитики затаили злобу на Никифора, поскольку он откровенно помыкает ими. Свои распоряжения Никифор передает синклитикам через своего постельничего Василия. Евнух председательствует в синклите! Это возмутит кого угодно!

– Никифор не знаком с дворцовыми церемониями, он ведь военачальник до мозга костей, – сказал Калокир. – Угождать Никифор не умеет, длинных речей не выносит, пышные одеяния не любит. Если Никифор сам пожалует в синклит, то он, скорее всего, наговорит грубостей синклитикам, доведет дело до скандала. Пусть уж лучше постельничий Василий разговаривает с синклитиками. Он-то знает, что следует говорить им и как себя вести.

– Еще меня возмущает брат Никифора, – вставил Сисинний. – Куропалат Лев закупает в провинции дешевое зерно и продает его в столице втридорога, хотя он знает, что государственным чиновникам запрещено законом заниматься куплей-продажей. Дружище, об этом тоже скажи василевсу.

Калокир вновь закивал головой.

– Я без промедления отправлюсь во дворец, – сказал он. – Я постараюсь убедить василевса в твоей правоте, друг-Сисинний.

– Зачем ты приходил? – окликнул Сисинний Калокира, когда тот уже взялся за дверную ручку. – По какому делу?

– Ну, это дело может и подождать, – с неловкой улыбкой ответил Калокир.

* * *

Постельничий Василий хотел было отговорить Калокира от беседы с василевсом, который только что вернулся из монастыря Авраамитов, где он самолично осматривал кладовые и амбары. Монахи этого монастыря не внесли в казну денежный налог на содержание войска, ссылаясь на безденежье. Тогда непреклонный Никифор повелел монахам выплатить налог съестными припасами. При этом василевс сам решил навестить монастырь, находившийся недалеко от Золотых ворот столицы, дабы проверить на месте, так ли уж бедна монашествующая братия этого монастыря.

В результате Никифор нашел в монастыре не только полные закрома, но и денежную казну, и даже потайные кельи, где жили припеваючи развратные девицы, набранные монахами по притонам Константинополя.

Во дворец Никифор вернулся с потемневшим от гнева лицом. Калокиру редко приходилось видеть василевса в таком озлоблении.

– Все иконы в монастыре Авраамитов должны источать горькие слезы, поскольку Святой Дух Господень вынужден сосуществовать там со сворой развратных схимников, скрывающих под грубой рясой свои гнусные пороки! – возмущался василевс, срывая с себя золотые ожерелья и перстни, швыряя на пол парадные, шитые золотыми нитками, одежды. – Воистину, этот город и этот народ погрязли в грехах! За эти грехи Господь насылает на нас полчища свирепых агарян, славян и норманнов. Империи не хватает войск и боевых кораблей, не хватает лошадей для конницы. Уже сколько лет тянется нескончаемая война с арабами, немцы грозят нам в Италии, а мои подданные предпочитают роскошествовать и ничего не знать о врагах, грозящих нам отовсюду!

Два молчаливых лысых евнуха помогли Никифору облачиться в более привычное для него одеяние. Василевс надел нижнюю тунику из тонкого льняного полотна, сверху – далматик темного цвета, подпоясанный золотым поясом. Нижняя туника имела узкие длинные рукава. У далматика рукава были значительно шире, из-под них виднелись рукава нижней туники, отделанные красной каймой.

На ногах василевса были красные башмаки, символ царской власти.

Калокир открыл было рот, собираясь заговорить с василевсом о ненавистном для народа «тетартероне», но Никифор опередил его вопросом:

– Слышал, что вытворяет в Болгарии Святослав?

– Что же он там творит? – слегка заволновался Калокир.

– Святослав захватил много городов на Дунае, расставил всюду свои гарнизоны, свозит в крепости провиант. – Никифор надел на шею массивный серебряный крест и взглянул на Калокира из-под низких бровей. – Уже осень наступила, но Святослав домой не собирается. Похоже, Святослав намерен зимовать в Болгарии. Не нравится мне это.

– Может, Святослав хочет взять столицу болгар? – высказал предположение Калокир. – Может, ему мало награбленной добычи? Русы выносливы и неприхотливы, они и зимой могут воевать.

– А если Святослав что-то затевает? – угрюмо промолвил Никифор, жестом руки повелевая евнухам удалиться. – Что, если Святослав пожелает взять себе какие-то земли близ Дуная? На каких условиях ты договорился со Святославом, Калокир?

– Повелитель, – Калокир прижал ладонь к груди, – я дал ясно понять Святославу, что он может пограбить земли болгар, но не захватывать их. О захвате земель и городов речи не было.