мне об этом. В одном из уголков Миргородского уезда тогда еще сохранялось степное, целинное приволье, это и побудило великого князя приобрести там землю. Великий князь был уже в то время горячим сторонником русской лошади. В соответствии с этим было решено вести при заводе два отделения – рысистое и верховое. Идеалом для рысистого отделения был взят старинный тип орловского рысака – могучего склада, выраженной породности, энергии и быстрого хода. Этот тип стал все реже и реже встречаться на бегах, в продаже и на конских рынках России. Великий князь служил в том гвардейском полку, где полковой мастью была вороная. Почти полное отсутствие рослых, дельных и легких вороных лошадей определило задачу верхового отделения завода. Много позднее возникло третье отделение – горных арденов. Как рысачник, я буду говорить только о первом отделении, рысистом. Однако не могу не указать, что и в двух других отделениях Дубровского завода были достигнуты блестящие результаты. Горные ардены великого князя имели громадный сбыт, множество раз премировались на выставках, и отделение велось безубыточно. Сложнее обстояло дело с верховым отделением. Необходимость работать исключительно с лошадьми одной масти чрезвычайно осложняла задачу, но и с этим августейший хозяин завода и Измайлов справились блестяще. Был не только создан замечательный верховой завод, но и возрождена, насколько это было возможно, орлово-ростопчинская порода лошадей. В смысле форм эти лошади не оставляли желать ничего лучшего; в смысле работоспособности им было далеко до кровных и полукровных, что, впрочем, понятно, так как все эти ростопчинцы происходили от предков, которые в ряде поколений не несли никакой тренировки. Эта сторона деятельности великого князя встречала мало сочувствия, в кругах сторонников верховой лошади царило англофильство. Между тем работа великого князя над орлово-ростопчинской породой заслуживает величайшего одобрения и полного уважения, как проявление редкой идейности в коннозаводском деле. Когда в Лондоне на выставке были представлены дубровские ростопчинцы, то они получили очень высокую оценку. Основой орлово-ростопчинского отделения Дубровки стали лошади завода И.В. Станкевича, одного из знаменитейших верховых коннозаводчиков своего времени. На дочери Станкевича, Любови Ивановне, Измайлов был женат.

Вернусь к рысистому отделению. Необходимо подчеркнуть, что вся заводская работа в Дубровском заводе с первых же дней его существования была подчинена генеалогическому плану. Это настолько редкое явление, что необходимо на нем подробно остановиться. Однако чтобы дальнейшее стало понятно, надо сказать несколько слов о молодых годах Измайлова.

Фёдор Николаевич Измайлов был сыном генерал-лейтенанта Н.А. Измайлова, ведавшего московскими заведениями Государственного коннозаводства и в молодости бывшего ремонтером. Измайловы были смоленцы и потому близки со знаменитым смоленским коннозаводчиком Д.А. Энгельгардтом. Ф.Н. Измайлов всегда любил рысистую лошадь: в доме его отца в Москве собирались многие рысистые коннозаводчики и охотники, так что он с детства привык ценить рысака. Первые свои шаги на этом поприще Измайлов сделал под руководством Энгельгардта, у него же прошел школу изучения рысистой лошади. Начав работу в Дубровском заводе, Ф.Н. Измайлов пошел по стопам Энгельгардта и составил план подбора рысистых лошадей по рецептам этого замечательного коннозаводчика. План Измайлова получил полное одобрение августейшего хозяина завода и неукоснительно проводился в жизнь. Результаты были получены блестящие.

В общих чертах план ведения завода сводился к следующему. Собрать, где они еще сохранились, остатки завода покойного Энгельгардта и затем вести скрещивание на основании идей этого коннозаводчика. Купить завод самого Энгельгардта не представлялось возможным, ибо он был упразднен в 1883 году. Завод Энгельгардта в полном составе купила княжна Голицына. Измайлов попытался купить у нее энгельгардтовских кобыл, но натолкнулся на решительный отказ. Пришлось собирать энгельгардтовских лошадей по частям. Прежде всего Измайлов обратился в Смоленскую губернию, где у многих коннозаводчиков был энгельгардтовский материал. Там были куплены матки завода М.Е. Константиновича (этот завод был составлен при участии Энгельгардта и включал немало лошадей его завода). Затем были собраны, где только возможно, остатки знаменитого завода Энгельгардта, а в Смоленск для случки с Бычком отправлены кобылы Дубровского завода. Позднее приобрели и Бычка, который стал основным производителем в Дубровке. Так было создано основное ядро заводского состава, и, надо отдать должное Измайлову, это ядро оказалось наиболее ценным и дало наибольшее число замечательных лошадей.

«Энгельгардтовскую комбинацию» кровей Измайлов проводил в жизнь в течение 30 лет. Над этим многие потешались, но прав оказался Измайлов: он достиг таких результатов, которых в то время удавалось достичь немногим. В чем же заключалась «энгельгардтовская комбинация»?

На склоне лет Д.А. Энгельгардт пришел к выводу, что ему нужен производитель горюновских кровей. Он купил для своего завода Могучего, жеребца горюновских кровей, которым хотел покрывать дочерей Бычка и Прусака. Дабы иметь возможность осуществить ту же комбинацию кровей, Измайлов купил в заводе А.А. Стаховича с десяток кобыл с сильным преобладанием горюновской крови. Все эти кобылы предназначались под Бычка и Прусака. Энгельгардт высоко ставил трех знаменитых жеребцов: Табора завода графа Н.Л. Соллогуба, Кряжа С.А. Сахновского и Крутого 2-го завода Н.И. Ершова. «Если бы у меня были деньги, – часто говаривал Энгельгардт, – я купил бы этих жеребцов и отвел бы от них замечательных лошадей». Измайлов при дальнейшем ведении дела строго следовал этому плану. Он взял потомков Кряжа – Касатика 3-го и Кремня, а также Волгаря, потомка Крутого 2-го. Эти жеребцы дали превосходный приплод, в особенности Кремень. Энгельгардт признавал повторение крови Бычка, и Измайлов стал широко применять в Дубровском заводе этот рецепт. Замечательно, что порочные в смысле спин и мелкого роста лошади рождались редко. Таким путем (инбридинг на Бычка, Петушка и т. д.) Измайлов вывел немало превосходных лошадей и впоследствии, когда поступил в завод Хвалёный, внук Петушка по Паволоке, не убоялся дать ему «бычковских кобыл» и получил замечательные результаты.

Табор 5.15 (Чистяк от Горностая – Цыганка от Добродея), р. 1860 г., зав. гр. Н.Л. Соллогуба

Удалой-Кролик 2.16,5 (Удалой-Крошка – Лихая-Люба), р. 1916 г. Линия Табора[14]

Жаль, что Измайлов ни разу не взял в завод прямого представителя крови Табора, которого так высоко ставил Энгельгардт. Думаю, что результаты получились бы прекрасные, ибо в том же Дубровском заводе Растрёпа, дочь Тумана и внучка Табора, была покрыта Бычком и получился рекордист Бывалый. Нельзя не признать, что Энгельгардт превосходно понимал, какие линии необходимо избирать, дабы получить выдающиеся результаты. Вполне оправдалось его увлечение Табором, Кряжем и Крутым. Это тем более замечательно, что свою комбинацию кровей Энгельгардт хотел провести с первоклассными представителями линий, то есть с самим Кряжем, самим Табором и самим Крутым 2-м. Измайлов провел ту же «энгельгардтовскую комбинацию» с второклассными представителями этих линий (Волгарь,