Искомый бутик между торговой Плаза и Даунтауном обнаружили быстро. В Орландо и Лэйк Буэна Висте у Банатти тоже были свои люди. Они уже знали, что блондинку зовут Линда Алонсо и что в этих краях она обосновалась сразу после известных событий в майамском квартале Арт-деко.

– Не поможете выбрать что-нибудь в качестве подарка девушке, она примерно вашей комплекции и тоже блондинка, – напористо начал вошедший в бутик громила, смерив Линду оценивающим и похотливым взглядом.

Она привыкла к подобным манерам тучных богатеев, поэтому, ничуть не смутившись, делано взмахнула пышной копной вьющихся волос и инстинктивно повернулась задом, якобы из необходимости поправить туфельки на обувных полках, на самом же деле с целью продемонстрировать во всей красе главный аргумент своей завышенной самооценки.

Взглянув на цитадель искушения, визитер одобрительно кивнул, но после паузы секундного замешательства продолжил:

– Да, у нее примерно ваш размер, если вы мне поможете подобрать что-то стоящее – я не останусь в долгу.

Заносчивая неприветливость Линды сменилась улыбчивой обходительностью.

– Вообще-то мы должны были через десять минут закрываться, – игриво сообщила она.

– Зачем же ждать десять минут. Я собираюсь потратить как минимум три тысячи. Закрывайтесь прямо сейчас и можете отпустить своих коллег, – подмигнул он красотке и протянул ей купюру достоинством в сто баксов.

– Девочки, вы можете идти, я закроюсь сама, – требовательно произнесла Линда, даже не сомневаясь, что юные продавщицы исполнят ее просьбу. Еще бы, эта блондинка стала старшей смены, не успев появиться в бутике. Владелец, сраженный ее экстерьером и «композиткой» одного из престижнейших фэшн-агентств Майами со снимками Линды в обнаженном виде, готов был пообещать красотке любой карьерный рост, лишь бы удержать ее в пределах своего магазина, а в будущем, возможно, и своей постели.

Через минуту в помещении остались двое – Линда Алонсо и Мао.

– О'к, с чего начнем? – подошла к вешалкам с нарядами Линда.

– С Вертуса, – не замедлил с ответом тучный господин.

– Да, все как с ума посходили после этой ужасной трагедии. Что-нибудь из новой коллекции? – Ни единый мускул не дрогнул на ее лице, напротив, учтивость понемногу трансформировалась в неприкрытый флирт. Эта девушка даже не пыталась корчить из себя недотрогу. – Вот неплохой топ и юбочка в тон. Салатовый цвет сейчас актуален…

– Не могли бы вы прикинуть это на себя? – попросил Мао, решив на минутку оттянуть сладкий миг разоблачения лгуньи.

– Да, конечно, не проблема, – согласилась блондинка и шустро занырнула в примерочную.

Когда она выпорхнула в коротком топе и юбочке от Вертуса – рядом с толстяком стояли еще двое. Ее татуировка теперь была видна – лучистое солнышко, окаймляющее аккуратный пупок, казалось, съежилось.

– Это ваши друзья? – прервала паузу наивным вопросом Линда.

– Я так не думаю, – откровенно изрек Маорицио, чувствуя себя волком в предвкушении легкой добычи. – Хотя врагами я бы их тоже не назвал. А вот кто ты, чикита? Эти двое утверждают, что как-то раз уже обожглись лучиками солнышка – того, что сияет у тебя на пупке.

Мао не успел расслышать ответ красотки. Тони замертво рухнул на пол с продырявленной головой в области височной части. Щелчок был один. Пуля влетела в окно, оставив в нем отверстие идеальной формы, выдающее мелкий калибр винтовки. Стекло даже не разлетелось на осколки, ограничившись едва заметными нитками микротрещин у дырочки диаметром с горошину. Мао не надо было объяснять, что это было. Однозначно – снайпер, он вел огонь ярдов с двухсот из дома напротив. Но какого?

– Не выпускай ее, – приказал он присевшему от страха на корточки Мигеле и выбежал на улицу с тем, чтобы направить всех на поиски стрелка. Беспечно пожирающие гамбургеры люди Банатти побросали объедки на проезжую часть и повыскакивали из машин. – Снайпер! – орал Мао, определяя взглядом профессионала, навскидку предполагаемую точку, с которой мог вестись обстрел. – Он в одном из домов напротив. Засел не выше третьего этажа. Разбейтесь на пары и прочешите каждый дом. Надо успеть до приезда полиции.

Когда Мао вернулся в бутик, то вместо одного реального мертвеца, одного живого трупа и одной оставшейся под его охраной блондинки он обнаружил лужу крови. В ней лежали теперь уже два итальянца, которых приговорили свои, а убили чужие. Хотя вряд ли подобная несостыковка могла теперь взволновать Тони и Мигеле. Черед беспокоиться настал для Маорицио – и не только потому, что пули латиносов поставили крест на его контракте; больше потому, что, вернувшись в бутик, он не обнаружил там блондинку с тату на пупке…

– Вито имеет пару карманных копов, но это никак не влияет на расстановку сил в Майами. Банатти под колпаком у федералов, – докладывал он в Нью-Йорк крестному отцу. – Федералы всегда на шаг впереди. Каноза силен. Мы поторопились с наездом на него. Мы не застали его врасплох. Они предупреждают Канозу обо всех наших планах. Надо убедить дона Банатти договариваться о мире на условиях Канозы. С ним можно будет разделаться спустя какое-то время, на холодную голову, и то только если спецслужбы снимут свою плотную опеку с его персоны. Они стерегут его как курицу – несушку золотых яиц. Возможно, он выполняет какую-то работу для ЦРУ. Он заключил с ними сделку, и они закрывают глаза на его бизнес. Он крепкий орешек. Нужна передышка.

– Ты получишь передышку, Мао, – был ответ из Нью-Йорка, – только для того, чтобы тщательно подготовиться к ликвидации Канозы. Неважно, сколько тебе потребуется на это времени – год, два или даже три года. Он обидел моего близкого друга и верного союзника Вито. Кстати, для тебя он – дон Банатти. Надеюсь, Каноза сдохнет по твоей милости, а то в последнее время твои мишени поражают посторонние ребята. Ты хорошо понял?

– Понял хорошо… – согласился Мао. Прощай, крепкий сон! Его уделом становилась духота. Здешний климат раздражал однообразием, пальмы Маорицио считал скудным пейзажем. Придется застрять в Майами на неопределенное время и терпеть воинственные речи недалекого Банатти. Дона Банатти. И его убогого окружения, интригующего друг против друга, а заодно и против теряющего власть пожилого дона. Вито не дано разглядеть очевидную угрозу, что исходит от своих. Разве возможно ему доказать, что его собственный племянник Дик, похожий больше на утконоса, чем на Цезаря, как его в ущерб самому себе величает дядя, представляет для семьи не меньшую опасность, чем явный враг Каноза. Куда ему понять. Мысли Вито написаны у него на лбу. Это обезоруживает семью. В ближайшее время он наверняка сделает еще пару отчаянных попыток отомстить Канозе и вернуть свои деньги и сломает на этом безнадежном предприятии последние зубы. «А еще он будет ненавидеть меня и жаловаться дону Франческо. Остается надеяться, что Каноза убьет этого жалобщика быстрее, чем я шлепну Канозу, – мелькнула шальная мысль. За ней пронеслась другая: – Утешает обилие загорелых красоток. О чем это я? Надо учиться на чужих ошибках… Попка. И все-таки у этой блондинки с солнцем на пупке отличный зад…»