Побродив по саду, в конце концов, я устроилась в шикарном густом кустарнике под окнами Кондрада и приготовилась ждать. Сколько прошло времени — не знаю. Не потому что счастливая, а по причине отсутствия часов; как вдруг кто-то недалеко зашуршал и раздался тоненький голосок:

— Леди Илона, вы где?

Леди Илона тут же вывалилась из кустов и призналась:

— Здесь, не ори!

Худенькая девочка-подросток тихо сказала:

— Госпожа Ниала просила передать… мы установили систему передачи информации, и я буду вашей связной.

— Тогда уж радисткой Кэт, — пробило меня на хи-хи.

— Кем? — не поняла моего специфического юмора девчушка.

— Не бери в голову — это у меня нервное, — отмахнулась я от нее, полюбопытствовав: — Что за система?

— Госпожа Ниала сказала, что если каждый раз бегать, то можно не успеть, поэтому мы разработали систему платков: белый — идет леди Ангиала, красный — лорд Кондрад, желтый — отбой и черный — что-то срочное. Я буду наблюдать за девушкой во-он в том окне и передавать цвета платков вам, а ей их будут сообщать из коридора.

— Разумно, — согласилась я и порадовалась за Кондрада, которому достался красный цвет, но если честно, ему бы больше подошли «красные революционные шаровары». Ладно, посмотрим, что из этой морской азбуки получится. Даст Бог, не лажанемся.

— Тебя как зовут? — осведомилась я у подростка.

— Марийка, — представилась та.

— Давай, Марийка, занимай свой наблюдательный пост и докладывай цветовые сигналы.

Долго мне ждать не пришлось: примерно минут через десять Марийка сообщила, что Жаба выползла из своей комнаты. Ну, с Богом, приступили! Я подняла две крышки от кастрюли и…

Блямц! Блямц! Блямц! Создав таким образом внушительное вступление, завопила самым противным голосом, на который была способна:

Меня милый разлюбил,

Пойду в стакане утоплюсь!

Не в стакане,

Так в чулане

Коромыслом застрелюсь!

Блямц! Блямц! Блямц! Во многих погасших было окнах зажглись свечи и раздался шум… Ага! Сработало! Продолжим…

Блямц! Блямц! Блямц!

Впредь не делаю добра,

Будет мне наука.

Похвалила кобеля,

Оказался — сука!

Блямц! Блямц! Блямц! Раздались крики:

— Да что же это такое! Безобразие!

Из окна высунулся Кондрад и пристально всмотрелся в темный сад. Естественно, ничего не увидел и убрался обратно. Славненько!

Блямц! Блямц! Блямц!

По паркету скачет жаба,

А за ней жабенок,

Оказался ты козлом,

А думала — миленок!

Блямц! Блямц! Блямц! В ответ на мою серенаду послышался крик Властелина:

— Стража! Обыскать сад и доставить сюда этого певца!

В саду затопотала стража и усердно начала обыскивать кустики. Вскоре ветки, закрывающие мое убежище, раздвинулись, и показалась довольная физиономия Гайра, подмигнувшего мне и застывшего над кустом в позе Ильи Муромца с картины «Три богатыря». Вспомнили? Нет? Там Илья Муромец всматривается в даль, держа руку козырьком у лба: «Что за кент по полю скачет?» Рядом Добрыня Никитич, вытаскивая меч: «Надо пнуть его туды!» И Алеша Попович, косящий глазами в сторону: «Нужно сваливать, однако, как бы не было беды!» Теперь вспомнили?

Под бдительным присмотром Властелина стража еще немного пошарила по кустам и развела руками: мол, никого нет, все смылись. Кондрад поморщился, но дал знак уходить. Гайр с ребятами убрался восвояси, не забыв подмигнуть мне еще раз и шепотом пожелать успеха. Прошло немного времени, все стихло, люди стали снова укладываться спать и…

— Белый, — шепчет Марийка.

Я киваю и…

Блямц! Блямц! Блямц!

Мне мой милый изменял,

Бил меня и оскорблял.

Все равно его не брошу,

Потому что он хороший!

Блямц! Блямц! Блямц!

На этот раз второго захода не потребовалось. Все развивалось по тому же сценарию. Возмущенные вопли, приказ Кондрада, стража в саду, Гайр, изображающий Илью Муромца, разведенные руки и злой Властелин, за спиной которого корчил рожи Деррик, пытаясь не сорваться и не заржать. Через час все повторяется снова: отмашка, «серенада» с музыкальным сопровождением, несущиеся из окон проклятия, сопровождаемые выпадением в сад ночных горшков, тазиков для умывания и тапочек, разъяренный Кондрад, матерящий стражу, усердное ползание стражи по кустам и… разведенные в стороны руки. Но отмены приказа не последовало, наоборот, грозно сверкая глазами, Властелин сообщил:

— Я сейчас сам спущусь и проверю!

Это мне не понравилось. Задумчиво почесав «овощ» и переглянувшись с Гайром, я полезла на дерево. Туда же мне передали и «музыкальные инструменты». Устроившись достаточно устойчиво, без угрозы падения вниз, и прижав к груди кастрюльные крышки, чуть позднее имела удовольствие наблюдать за Кондрадом, обшаривающим все окрестные кусты. Никого он там, конечно, не нашел, лишь царапался о ветки и спотыкался в темноте о предметы выброшенные из окон ранее. Кстати, из этих самых окон за ночным шоу наблюдали гости, поднятые с постелей моим концертом.

За такими веселыми занятиями, как прятки по кустам и «угадай мелодию», ночь пролетала стремительно. И все было бы чудесно, если бы одна из крышек не выскользнула у меня из рук и не шлепнулась на землю с заметным шумом. Вот черт! Собравшийся уже было покидать сад Кондрад обернулся, проводил предмет кухонной утвари глазами и прямиком направился к моему дереву. Угрожающее выражение его лица навело меня на мысли о завещании, которое я еще не написала. И боюсь, уже не успею. Подойдя к дереву, Властелин задрал голову и потребовал:

— Слезай!

— Фиг тебе! — отреагировала я и прицельно метнула оставшуюся крышку. Попала, но, к сожалению, по касательной. Поморщившись и потерев рукой плечо, Кондрад разозлился еще сильнее и завопил:

— Илона, слезай немедленно! Не заводи меня!

Эх, «прощайте, скалистые горы…» Но я мужественно проигнорировала приказ и полезла выше, завывая:

Разбуди мою страсть, заведи мою плоть,

Забери мою власть — мне уже не помочь.

Заведи мою плоть, мне ладонь протяни,

Ты меня разбуди — заведи, заведи![9]

Вышло у меня это настолько жалобно и пронзительно, что зрители схватились за уши. Многие скрылись из вида, опасаясь за сохранность своих слуховых органов. Я вот тоже опасалась за сохранность своих органов, но совершенно по другой причине. Жить хотелось все больше и больше, и желательно с целыми частями тела. Проклиная всех, начиная с Жабы и заканчивая алхимиком, я таки долезла на самый верх и, обняв дерево обеими руками, сроднилась с ним навеки.