— Fuck you, russian pig!.. — изредка втирался в диалог монолог Джексона.

Удовлетворенный, Мартынов в последний раз вернулся в кабинет и быстро прикрутил два голых конца самодельного удлинителя к вилке печи. Удостоверившись, что работа выполнена качественно, Мартынов вскочил на подоконник, распахнул обе рамы и осторожно посмотрел наверх. Окно в офисе президента «Хэммет Старс» было наглухо задраено: Стив Малкольм боялся сквозняков, поэтому не включал в своем кабинете даже предусмотренный экологическими требованиями кондиционер.

Зажав печь под мышкой, Мартынов аккуратно проследовал по выступу на стене до пожарной лестницы, стараясь не смотреть вниз. Вегас с высоты двадцать девятого этажа был великолепен, и можно было даже различить светящееся интимными огоньками кафе, в котором сидела и попивала свою «Маргаритку» Сандра, но чего Андрей сейчас хотел меньше всего, так это любоваться видами. Глядя прямо перед собой и ощущая спиной «шубу» стены, он добрался до лестницы, развернулся и с печью в руке начал осторожный подъем.

Оказавшись на уровне тридцатого этажа, он снова ступил на выступ… До вмурованного в стену кондиционера образца восьмидесятого года оставалось не больше десяти метров. Этот короб напоминал размерами ламповый телевизор и, окажись Малкольм любителем искусственного морского воздуха, он давно был бы снят и заменен на комнатный.

Дойдя до него, Мартынов осторожно, стараясь не пошатнуться, перенес на руках перед собой печь и поставил на кондиционер вплотную к стеклу таким образом, чтобы дверца смотрела внутрь помещения.

Выбрав на панели печки режим жарения мяса с дополнительной функцией вентиляции («золотистая корочка»), Андрей двинулся в сторону по выступу…

Преодолев обратный путь, он забрался в окно кабинета этажом ниже и, держась за свисающий с тридцатого этажа скрученный удлинитель, перевел дух. Еще месяц назад он не повторил бы свою выходку и за сотню тысяч…

— Ну что, Стив, потанцуем?.. — замерев на секунду с раздвоенным шнуром перед розеткой, Мартынов вдруг почувствовал непреодолимое желание торопиться: разговор на лестничной площадке начинал выходить за рамки стандартной «солнцевской» ругани.

Два оголенных конца вошли в отверстия, словно для того и предназначались…

Вернувшись на площадку, Мартынов понял, что дела плохи. Джексон орал, на потолке слышались звуки шагов его команды, Малкольм увещевал Мартынова вернуть деньги, Трофим держался мужественно и спокойно, как и подобает человеку, приглашенному разводить мосты, но не понимающему, в чем суть проблемы.

— Босс, я ничего не понимаю, — сказал он. — Одни орут — десять миллионов, другие — семь, третьи — два. Ты что, всем по кругу в Америке задолжал? Вообще-то, я думал, ты ушел…

— А ты бы ушел?

— Я бы уже давно ушел, но мне интересно, почему некто Джексон называет меня «уайт манки». Я так понимаю из школьного курса, что речь идет о белой обезьяне. Он что, негр?

— Точно.

— И эта б… называет меня обезьяной?!

— Обезьяна никогда не признается в том, что она в клетке. Она будет всех уверять, что она-то как раз на свободе, а в клетке все вокруг нее. Что-то долго мясо жарится…

— Какое мясо, босс?

— Стив! — прокричал Мартынов. — Подойди к телефону в своем офисе! Я буду разговаривать с тобой! Пора заканчивать этот глупый разговор…

— Это другое дело, Эндрю, — согласился Малкольм и оторвался от перил. — Я буду через четверть минуты!..

— Лучше бы пораньше, — пробормотал Мартынов, бросив взгляд на часы.

— Ты что-то задумал, босс? — поинтересовался Трофим, почесывая лоб мушкой «вальтера».

— Так, пустяки, — отмахнулся Андрей, набирая на трубке номер телефона президента…

Стив Малкольм вошел в кабинет с твердым намерением снять трубку с телефона сразу, едва раздастся звонок. В суете ему почему-то не показалось странным, зачем ему нужно торопиться в офис, если Мартынов может позвонить ему на сотовый.

Он подумал об этом только тогда, когда, стоя лицом к сияющему мириадами огней высоток Вегаса окну, снял после первой трели трубку.

Снял, и тут же увидел за стеклом электроприбор длительного пользования, не предназначенный для эксплуатации в уличных условиях. Разгадку такой странной установки он нашел в ярко сияющем диоде на панели печи.

— Стив, ты слышишь меня? — раздалось в трубке, но Малкольм в этот момент уже бежал к двери…

Грохот чудовищной силы потряс верхние этажи и качнул пол под ногами всех, находившихся в здании. С крыши соскользнуло несколько черепиц, и одна из них, переворачиваясь в воздухе, просвистела и под воздействием собственной кинетической энергии пронзила насквозь крышу черного, стоящего чуть поодаль от стоянки джипа. Он качнулся и принялся реветь, как раненый бизон…

Ударная волна сбила Малкольма с ног, и он выехал на животе в коридор в предчувствии скорой сумасшедшей боли.

Она пронзила его тело, когда он, перевернувшись, ударился о стену коридора. Несколько осколков прочного уличного стекла, без труда сдерживающего выстрел в упор, вонзились ему в спину, и он взревел от ярости. Бесхитростность ловушки, в которую он был заманен, взбесила его и помутила рассудок.

Он оглянулся, чтобы оценить масштаб взрыва, и поразился тому, насколько добросовестно исполняет возложенные на него обязанности его ангел-хранитель…

От взрыва толстое стекло разорвало, словно воздушный шарик. Сотни осколков от сантиметра до полуметра ворвались внутрь офиса, уничтожая все на своем пути. Трое людей Джексона, сидевших на кожаном диване, были посечены до неузнаваемости: их одежда превратилась в лохмотья, их кожа была изрублена так, словно эти трое только что вывалились из машины для уничтожения деревьев. Дикие крики, разрезавшие тугую атмосферу переговоров, словно ножом, понеслись вниз по лестницам, из офиса повалили дым и пыль…

Стоявшему в дверях заместителю начальника СБ «Хэммет Старс» повезло меньше всего. Огромный раскаленный осколок, похожий на меч Эскалибура, пронесся через всю комнату и пронзил вооруженного автоматом человека насквозь. И теперь он опускался на пол, с изумлением глядя на то, как на раскаленном стекле оплавляется тонировочная пленка…

По тридцатому этажу словно пронесся ураган, коридор наполнился дымом и пылью, и в тот момент, когда Трофим качнулся, удерживаясь за стену, Мартынов произнес совершенно непонятную для него фразу:

— Я не хотел этого, у меня была другая дорога… но меня заставили сойти с нее.

— Что это было, босс? — растерянно бросил Трофим, раздумывая, стоит ли отрываться от стены.

— Мясо поджарилось…

— Какое мясо?..

— Строганина, Томас Якобссон. А теперь нам пора наверх…

— Я не Томас Якобссон. Я Трофим Яковлев, босс. И у меня уже чешутся руки. Значит, я обезьяна белая?..

И они на несколько секунд отошли в глубь коридора, дав озверевшим от промашки головорезам Малкольма разрядить вниз все магазины.