четверг Карен Лейт вызвала меня к себе. Она рассказала, что у нее некоторое время проживала одна женщина, страдающая психическим расстройством, и во время очередного «приступа» эта женщина куда-то сбежала. Карен Лейт очень беспокоилась, не причинила бы та себе какого-нибудь вреда, и просила меня найти ее, но только без всякого шума. Она подробно описала эту женщину, все ее приметы. Мне это показалось очень подозрительным. Надо сказать, я не люблю браться за подозрительные дела, и я решил сначала немного разнюхать, что к чему. Я даже без ведома Лейт пробрался в мансарду. Словом, я убедился, что дело было самым что ни на есть подозрительным. Но все-таки я взялся за него, она меня очень просила и страшно боялась обратиться в полицию. Короче говоря, я взялся за него.

Эллери перестал ходить по комнате. Он сел и посасывал сигарету. Ева не спускала глаз с загорелого молодого человека.

— Дело оказалось не таким уж трудным. — Терри ловко бросил окурок в потухший камин. — Я быстро напал на след: через Пенсильванский вокзал она удрала в Филадельфию. Я расспросил своего приятеля О’Делла из полицейского управления Филадельфии. Он ничего не знал. Ну, я не буду объяснять вам технику, короче говоря, через шофера такси мне удалось напасть на след. И я все время поддерживал телефонную связь с Карен, но даже намеком не дал понять ей, что считаю дело подозрительным. Между прочим, у меня такое правило: прежде чем начать выполнять чье-либо поручение, сначала постараться узнать все об этом человеке. И я выяснил все, что мог, о самой Лейт, о докторе Макклуре и о Еве. Но эти сведения мне мало что дали.

В понедельник утром я нашел ее в тех самых меблированных комнатах. Я пробрался в тот дом и даже в ее комнату без ведома этой старой ведьмы, хозяйки. Я увидел, что она умерла, отравилась. — Он взглянул на Еву. — Извините, детка.

Еве казалось, что она теперь никогда не сможет испытывать какие-либо эмоции. Она чувствовала себя опустошенной, как высохшая на солнце тыква.

— Я сразу догадался, что она отравилась умышленно и умерла дня два назад. Но я не видел предсмертной записки, так как старался ни до чего не дотрагиваться. И я стал думать: сказать об этом Лейт или нет? Сообщать полиции или нет? Наконец, я решил вернуться в Нью-Йорк и при личном свидании с Карен принять то или иное решение. Все это показалось мне чертовски странным. Я вернулся в Нью-Йорк, не сказав никому ни слова о том, что Эстер умерла. Вероятно, хозяйка как-нибудь случайно обнаружила ее труп в понедельник вечером. Ну-ка, дайте мне еще сигарету.

Эллери молча протянул ему.

— В Нью-Йорк я приехал во второй половине дня в понедельник. Мне уже было известно, что Карен назначила свидание работнику полицейского управления на пять часов вечера. Она мне сама об этом сказала в воскресенье, когда я с ней разговаривал по телефону, и отказалась от моих услуг. Похоже было, что она чего-то опасается, если решила обратиться в полицию, хотя сначала категорически отказывалась от официальной помощи. Я позвонил ей из аптеки на Юниверсити-плейс. Телефон не отвечал. Поскольку мне было известно то, чего еще никто не знал, я подумал, если здесь запахнет жареным, будет совсем не вредно урвать себе кусочек, — извиняющимся тоном произнес он. — Ну, вы сами понимаете, как это бывает в нашей профессии.

— И по телефону вам никто не ответил, — размышлял Эллери. — Другими словами, Карен умерла, не зная, что ее сестра тоже мертва.

— Думаю, что так. Ну, я ворвался к ней в дом и нашел там Еву. — Терри опять нахмурился. — И после того, как я помог девочке, я сам оказался замешанным в этом грязном деле. Я знал, что Эстер не могла убить Карен, так как мне-то отлично было известно, что Эстер умерла намного раньше. И в то же время мне хотелось дать девочке возможность максимально оттянуть время. И труп в Филадельфии был моим козырным тузом в этом деле. Если бы Еву окончательно загнали в угол, я сообщил бы о трупе этой блондинки. Тогда потребовалось бы время, чтобы опознать труп и т. д. Я всячески старался оттянуть время. И вот теперь, наконец, мы подошли к последней точке. А то, что старику стало известно о запертой двери, вконец испортило все дело.

— И это все, Терри? Вы уверены в этом?

Терри посмотрел ему прямо в глаза.

— Да, я выложил все начистоту, Квин. Это все, что я знаю, и да поможет мне бог.

— О, Терри, — только и смогла произнести Ева. Он подошел к ней, и они долго смотрели друг на друга. Потом он неуверенно и довольно неловко обнял ее, и она прильнула к нему.

Эллери ожесточенно курил сигарету за сигаретой.

Минут через пятнадцать Эллери вдруг воскликнул:

— Ева!

Ева неохотно освободилась из объятий Терри. Эллери в возбуждении встал.

— Ева, когда вы лежали на кушетке в гостиной, до того, как увидели труп, вы не слышали никакого звука из спальни Карен?

— Ваш отец уже спрашивал меня об этом. Нет, я не слышала.

— Вы уверены? Уверены? — механически повторял он. — Подумайте хорошенько, Ева. Может быть, какое-нибудь движение, шум борьбы, или выкрик, или обрывок разговора?

Ева сдвинула брови. Движение… Борьба…

— Это могло бы нам помочь, — сказал Эллери. — Для решения этой загадки не хватает только одной маленькой детали. Если бы я мог о ней догадаться… Ну, подумайте, Ева.

И в ее ушах вдруг послышался какой-то странный хриплый звук, все время ускользающий из ее сознания. Звук, причину которого она не могла вспомнить. Что это было? Она читала книгу…

— Вспомнила, — воскликнула она. — Птица.

— Птица? — пробормотал Терри.

— Птица. Она крикнула.

— О, боже, — вздохнул Эллери. Дрожащими пальцами он поднес ко рту сигарету. — Лучуанская сойка.

— Как это я вдруг вспомнила? Я даже помню, что я тогда еще подумала, какой ужасный, душераздирающий голос у этой птицы.

— Лучуанская сойка, — повторил Эллери. — Так вот как, значит, было дело.

— Что? — допытывался Терри. — Что было?

Оба не спускали глаз с Эллери.

— Что? Ключ ко всему делу, — сказал Эллери, возобновив хождение по комнате и неистово дымя сигаретой. — Если бы только это было возможно. А не говорили ли вы мне — кто-то из вас, — что, когда вы сразу после убийства вошли в комнату, клетка была пуста?

— Конечно, она была пустая, — начал Терри, но тотчас, озадаченный, замолчал. — Слушайте, а как Ева могла слышать птичий крик, если этой проклятой птицы там не было?

Он схватил Еву за