– О, гранолы вполне достаточно. Спасибо. И если можно, пару ягодок… пожалуйста, – попросила Луз, вовремя вспомнив о хороших манерах. Голова у нее была тяжелой, тупая боль сдавила затылок. – Скажите, а кофе у вас есть?

Маргарет поставила на стол гранолу и молоко. Услышав вопрос, она недовольно наморщила носик:

– Нет, к сожалению. Я не пью кофе. Я вообще не пью ничего, что содержит кофеин. У меня исключительно травяные чаи. Траву я сама заготавливаю. С медом это просто восхитительный напиток.

Луз выдавила из себя жалкое подобие улыбки, согласно кивнув. Но внутри у нее все бунтовало. С раннего детства она просыпалась, вдыхая ароматы крепкого насыщенного кофе, который пила по утрам бабушка. Она и сама лет с двенадцати начала пить кофе. Бабушка делала ей кофе с большим количеством горячего молока, ванили и сахара.

– А горячий шоколад? – вяло поинтересовалась она. Просто так, на всякий случай. Ибо ответ был ей известен. Конечно, нет в этом правильном доме никакого горячего шоколада.

– Тоже нет, к сожалению. Весь этот сахар… Вы же знаете, как это вредно.

Луз понимающе кивнула, сделав глаза посерьезнее – о да! да! кто ж не знает? – и с тем же серьезным лицом прошмыгнула к себе. Привязав Серену к ножке стула, она поспешила в вожделенную, такую же, как кухня, вылизанную до блеска ванную комнату. Облицованные белым кафелем стены слепяще сверкали стерильностью. Луз приняла душ, хоть и на скорую руку, но сказочно освежающий. Переоделась в чистые джинсы и мягкий белый свитерок и сразу почувствовала себя намного увереннее. Когда она снова появилась на кухне, то застала Маргарет уже в рабочей униформе. Волосы она связала в тугой конский хвост. Ни единая прядочка не выбивалась. Ни один волосок не лежал не так.

Они перекусили, выпили по чашке травяного – полезного! о, какая прелесть! восхитительная трава! – чая, непринужденно беседуя о том о сем. Где родилась, образование, место работы. Сегодня Маргарет показалась Луз намного более общительной и разговорчивой, чем вчера, когда она впервые увидела ее в офисе.

Как выяснилось, Офелия ошибалась: никакая Маргарет не изнеженная дебютантка. Маргарет Джонсон успела окончить Канзасский университет и получить степень по специализации «Садоводство». А после университета окончила еще и школу бизнеса, и все это по собственной инициативе и за свой счет. Для этого пришлось постоянно подрабатывать, да и учиться так, чтобы получать стипендию, и вообще двигаться по жизни с целеустремленностью собаки-ищейки. После окончания университета она какое-то время работала в самом университете, а потом ей предложили место в садоводческом хозяйстве Гидден-Пондс. Годы строжайшей экономии позволили ей скопить достаточно средств, чтобы обзавестись собственным жильем и машиной. Луз жадно впитывала каждое ее слово. Ведь о такой жизни, независимой, самостоятельной, она мечтала и для себя.

– А вы всегда интересовались садоводством?

– Да, – кивнула Маргарет. – Мой отец был ученым-энтомологом, мама преподавала естествознание в начальной школе. Можно сказать, я уже с пеленок знала все научные названия растений и насекомых. Разве можно было после этого не увлечься садоводством? – Маргарет весело рассмеялась и машинально прошлась пальцем по ободку своей чашки. – Знаете, какие были мои самые первые слова в жизни? Ромашка луговая или поповник по латыни.

– Ваши родители, должно быть, очень гордятся вами.

Маргарет помрачнела:

– Папа – да. А мама умерла еще до того, как я окончила университет. Но думаю, она бы мной гордилась.

Вот как! Значит, у них с Маргарет есть кое-что общее. Можно сказать, в чем-то они похожи друг на друга, как две сестры. Ведь обе потеряли своих матерей. И обе состоят членами одного и того же женского землячества. А вдруг Маргарет тоже родом из Милуоки? Вот было бы здорово, обрадовалась Луз, сама не зная чему. Обрывки информации, которые выдала ей Маргарет о себе, были очень похожи на стройные ряды стерильных баночек в ее холодильнике. Но разве она знает, что там хранится, во всех этих пронумерованных емкостях? Что внутри, то все личное. И все же кое-какие конфиденциальные сведения всплыли наружу.

– Моя мама тоже умерла.

Глаза Маргарет немедленно преисполнились сочувствием, и Луз поняла, что и она тоже почувствовала некую родственную связь с ней.

– Сколько вам тогда было лет?

– Пять.

– О боже! Такая кроха!

– Я ее едва помню.

– Мне очень, очень жаль. Сама я потеряла маму, когда мне было двадцать один год. Можно сказать, уже взрослая женщина. Но мне и сегодня так ее не хватает. – Горькая улыбка тронула губы Маргарет. – Бывают такие моменты, я что-то делаю, чем-то занимаюсь и вдруг неожиданно для себя спрашиваю себя же: «А маме бы это понравилось?»

Луз крепко сжала чашку в руке. Вот ведь как. А она даже отдаленно предположить не может, что могло бы понравиться ее матери, а что нет. Даже в такой малости жизнь ей отказала.

– Наверное, вам здесь, в Гидден-Пондс, хорошо работается, – довольно неуклюже поменяла она тему разговора. – Вы занимаетесь любимым делом. И здесь так красиво.

– Хорошо, – коротко бросила в ответ Маргарет, но голос ее при этом стал каким-то напряженным. Она отвела глаза в сторону и стала смотреть в окно.

– В вашем голосе я слышу нотки сомнения.

Маргарет вяло улыбнулась и подлила себе еще немного чаю из красивого фарфорового заварочного чайника, расписанного цветами.

– Я ведь, если вы заметили, в основном торчу в офисе. А свою работу в садоводческом хозяйстве я представляла себе несколько иначе. Думала, что буду трудиться непосредственно в питомниках, экспериментировать, выводить новые сорта цветов. Словом, заниматься живой работой.

Словно спохватившись, что она и так выболтала много лишнего, Маргарет вдруг выпрямилась на стуле, напустив на себя обычный непроницаемый вид.

– Только не подумайте ничего плохого. Работа действительно хорошая. – Она сделала особое ударение на слове «хорошая». – И миссис Пенфолд меня ценит. Она прекрасная женщина. А талант садовода у нее просто в крови. – Маргарет слегка откашлялась. – Правда, временами она может быть очень импульсивной.

– Импульсивной? – удивилась Луз, вспомнив, что когда-то точно такое же слово употребила и ее бабушка.

– Да, – повторила Маргарет. – Особенно в том, что касается трат. Вот взять хотя бы Офелию. Она уже готова оплатить все расходы по ее содержанию в госпитале, а также пообещала ей помочь с обустройством потом, после родов. Но я-то, как никто, прекрасно знаю, что такие траты ей просто не под силу. Ей бы себе самой помочь. Она загоняет себя в угол, а выводить ее из этого тупика придется мне.

Луз откинулась на спинку стула. Какой-то тумблер установлен у нее внутри, подумала она, взглянув на Маргарет. Мгновенно переключается из режима «тепло» в режим заморозки.

Заметив озадаченное выражение лица Луз, Маргарет поспешила добавить извиняющимся тоном: