Но нет, никого.

Сколько пролежал тут? Десять минут? Два часа?

Как же несет блевотиной!

Облажался. Южки-то вышли похитрей его. Смотрел-смотрел, а просмотрел ты, Хорхелито. С бодуна, верно. Когда ж они на хвост сели, Мрадо с приятелем-то своим? В автобус не садились. В вагоне метро их тоже не было. И на «Технологическом», на остановке тоже. Может, на машине, так не заметил, чтоб какая-то машина за автобусом увязалась. Они что, его от самой Соллентуны пасли? Откуда прознали, что он у Вадима? Никак это он, падлюка русская, сдал его? Или кто другой, может, в кабаке запалили этой ночью? И как только узнали? Бляди!

Попробовал пошевелить хоть чем-то. Хоть мизинцем. Палец шевелился сам по себе, будто чужой. Не прошло трех секунд, как вся рука зашлась от боли. Жуткой. Хорхе вскрикнул. Хоть бы и сербы рядом, насрать.

Вот снова кто-то окликнул его по имени.

Опять стошнило.

На устах молитва: La madre que te parió. В голове вопросы: на кого теперь положиться? На Серхио? На Эдди? На Ашура? Обратиться за помощью к маме? Не слишком ли стремно звонить сестре? Побег замутил без проблем, толково. Лихо. Круче всех. А вот как жить на воле, не предусмотрел. Думал, проще простого. Накосячил ровно так же, как другие, расслабился, загулял. На люди потянуло.

Попробовал открыть глаза.

Елочки вокруг. Свет, просеиваясь сквозь их лапы, светлыми пятнами расплывался по рыжему хвойному настилу. Птичьего щебета не слыхать.

Что теперь-то? Одно дело, позарившись на добро Радована, рисковать собственной шкурой. Совсем другое — подставлять родную сестру.

Вдруг подумал о портаках, о двух своих наколках. На правом плече лыбился черт. Вытравленный черной краской. Вокруг языки пламени — алые, рыжие, желтые. На спине — распятие с готической надписью «The Man». Думал, ты супермен, все пучком, а сам, походу, лузер. В полной жопе.

Бита твоя карта.

26

Картина маслом: дефиле гламура на лоне дикой природы. Версии у ЮВе было две: либо сербы оставили изувеченного Хорхе подыхать в лесу, либо забрали с собой.

Поиски начал с правой стороны. Шел зигзагом, сперва углубляясь метров на десять в лес, потом наискосок возвращаясь к дороге. И снова на десять метров вглубь леса.

Вспомнил фразу из «Космических яиц», как президент Мудакер приказывает лорду Шлему (пародия на Дарта Вейдера): «Причешите пустыню!» В следующем эпизоде мудозвоны уже возят по песку огромной расческой. Адски креативен товарищ Мел Брукс, хотя и вторичен.

Вот ЮВе и принялся «причесывать» лес.

И нашел-таки Хорхе среди елок.

За один час двадцать минут до того ЮВе поспел к дому на Мальмвеген в тот самый миг, когда из подъезда вышла уже знакомая нам фигура Хорхе. Частный сыщик ЮВе, попятившись на несколько шагов, схоронился за углом. И надо сказать, вовремя. Выглянул. Заметил немалых габаритов детину, который как раз выбрался из-за руля меганавороченной тачки и пошел вслед за чилийцем. Но как-то странно. Не догнал, не поравнялся, а держался в нескольких метрах позади. Сомнения вскорости отпали — пасет.

Одет незнакомец был как классический югославский бандит: короткая кожаная куртка, шарф, черные джинсы, кожаные ботинки. Толщине его шеи позавидовал бы Халк. Плечищи не сходились на боках, а были косо расставлены, будто чувак по жизни таскал телевизор. Волосы русые с пепельным оттенком, прямая челка. Отечные скулы выдавали явный недостаток тестостерона.

Любопытно: за каким хреном Абдулкарим погнал его на такой шухер? Чтобы ЮВе побывал в шкуре проколовшейся полицейской ищейки? И хотя Хорхе был как на ладони, перехватить его ЮВе не решился. Еще любопытней, что за мебель этот югославский шкаф? Походу, сербская мафия тоже не прочь завербовать чилийского барыгу.

Пошел следом. Пришли на железнодорожную станцию. Стоя внизу у входа на эскалатор, ЮВе услышал, как подошла электричка. Влетел наверх, прыгнул в вагон. Сквозь дверное стекло соседнего вагона увидел серба. Отлично.

Все мысли ЮВе были поглощены преследованием. Про Камиллу он и думать забыл.

Серб сошел на Центральном вокзале. Чилиец наверняка тоже — раз серб его пасет. ЮВе спустился за ними в метро.

Доехал до «Технологического института». Замедлил ход, чтоб немного отстать от серба. Тут заметил Хорхе на автобусной остановке. Зашагал прямиком туда же. Всем видом показывая, будто маршрут 620 — единственная цель его жизни. Прошел в двух метрах от серба. Присоседился к чилийцу. Серб как будто не заподозрил ничего такого, а все равно ЮВе просто кожей чувствовал его присутствие: словно с глазу на глаз стоял с ним с тесном лифте. Чувак реально внушал.

Хорхе сел в автобус, там были еще люди, но серба среди них не оказалось. Куда девался? Хорхе сидел, припертый сбоку сорокалетней теткой. На коленях она держала сумку. На сиденьях впереди угощались мороженым два ее чада. Одно сиденье позади Хорхе было свободно, на соседнем расположился сельчанин в картузе. Обстановка не располагала к предметному базару с чилийцем — придется подождать, когда сойдет. ЮВе сел на самой галерке.

Сошли на одной остановке. Подождав, пока чилиец не отойдет метров на сто, ЮВе пошел за ним. Тут увидел, как мчится новый серб. Просек, что Хорхе сейчас примут. Не прошло и полминуты, как раздался вопль. ЮВе очканул. Как быть? Метнулся к деревьям. Прикинулся ветошью, не отсвечивал, вслушивался. Выждал. Теперь вот пришел на то место. Стал искать. Нет, не видать. Пройдя сотню метров с одного края дороги, ЮВе переместился на другой. Убить час-другой на поиски не вопрос, лишь бы найти.

Кто-то вскрикнул. Глуше, чем в первый раз, но так же жалобно.

ЮВе пошел на крик. Осматривая все кругом. Черные деревья, тропинки, устланные хвоей. Кое-где ели склоняли свои юбочки к самой земле, не давая любопытному взору проникнуть под свой покров. ЮВе подлезал, задирал юбки, заглядывал. Елки в ответ кололись иголками. С лесным ориентированием у ЮВе был ахтунг, чего уж там. К тому же он чуть не усерался со страху.

Пошарившись так еще метров семь, наткнулся на авоськи со жратвой. Взял след. Чуть подальше кто-то лежал, свернувшись клубочком. Чилиец? Да жив ли?

Огляделся. Сербов не видать. Позвал. Не ответили. Приблизился. Чилиец лежал замертво. ЮВе сел рядом на корточки. Окликнул Хорхе по имени. Возиться со жмуром ему ну никак не улыбалось.

Наконец чилиец подал признаки жизни.

Не открывая глаз, промямлил:

— Вали!

ЮВе оторопел, не зная, что и ответить. Подумал: живой, это радует. Вот только сам сможет ли прочухаться? Неотложку вызывать — проблем не оберешься.

— Ну что? Ты как? Помочь?

— Сказал же: вали!

— Повезло тебе, жив остался. А я битый час тебя ищу. Я тебя знаю. Знаю, кто ты такой.

Хорхе приоткрыл глаз. Сказал с чуть заметным акцентом: