— Он грузин? — с опасением спросила Кристина, когда Денис положил трубку на место.

— Нет. А почему вы так подумали?

— Вы его назвали «генацвале».

— Это шутка. А вы что, не любите грузин?

— Нет, к ним я отношусь спокойно, но на процессе фигурировали показания какого-то грузина, я так поняла — известного преступника, который признался, что он якобы занимался вместе с Толей торговлей наркотиками. А я, простите, не могу поверить этой совершенно невероятной, дикой чуши! Этого не могло быть по определению!

— Что мы знаем о людях? Тем более — близких… Но возможно, это интересно, — хмыкнул Денис. — А вы обо всем этом не забудьте рассказать Юрию Петровичу. И постарайтесь, чтоб было как можно меньше эмоций, но как можно больше фактуры. Вот вам его телефон, позвоните во второй половине дня, напомните, что от меня, и, скорее всего, он предложит вам подъехать к нему в консультацию, на Таганку. Это недалеко от метро. Если сумеете уговорить, он поможет.

— А вы говорите так, Денис Андреевич, будто уже уверены. Это в самом деле? И потом, если речь идет о деньгах, то возьмите на себя такую миссию, скажите ему, что сумма, которую он назовет, у меня возражений не вызовет.

— Любая? — позволил себе открыто ухмыльнуться Денис.

Но Кристина оставалось серьезной. И даже, показалось, немного торжественной.

— Любая разумная.

И когда она ушла, Денис долго еще сидел, укоризненно покачивая рыжей своей головой и почесывая ее всей пятерней. Бывают же такие вот женщины, черт возьми! И все — у кого-то, все — мимо…

Это произошло неделю с чем-то спустя после знакомства Дениса с Кристиной. Сам Денис уже, честно говоря, позабыл за новыми делами о состоявшейся между ними встрече и его разговоре с Гордеевым. И вот Юрий напомнил, о себе.

— Старик! — заявил он таким тоном, будто они расстались пять минут назад. — А ведь ты оказался прав. Я не обратил внимания на твою предусмотрительность в реплике насчет личного восприятия! А ты, выходит, будто предвидел. Я в самом деле, кажется, втюрился в эту бабу, старик… Увы, как это ни печально.

— А почему я должен скорбеть?

— Да в моем-то возрасте как-то не об этом уже думают!..

Денис нагло захохотал.

— Так одно другому никогда не мешало, Юрочка! Ты, между прочим, моложе того ее кобеля, — без всякого пиетета к пострадавшему от российского правосудия Юркину заметил Денис. — Хотя кобель — это тоже не по его части. Был бы кобелем, так от жены бы не сбежал. Вот где настоящим-то кобелям раздолье! На все случаи жизни. Ты, надеюсь, уже в курсе их семейных перипетий? А то я могу ввести тебя некоторым образом в курс событий. Правда, гораздо лучше меня это сделал бы мой Филя Агеев, он, по-моему, прошелся там уже таким гоголем, что посторонние могут не беспокоиться.

— Нет, семейные отношения Юркина меня никак не волнуют. Я попробовал было вытащить это дело в порядке надзора, так, не поверишь, пришлось Александра Борисовича подключить, чтоб он, в свою очередь, перезвонил областному прокурору, а уже тот дал задание своим кадрам вынуть из архива и положить к нему на стол без всяких разговоров. А я как посмотрел, как полистал, как заглянул в доказательную базу!.. Дениска, мы в этом обществе никогда не добьемся справедливости. Вот такой у меня вывод. И я теперь даже не уверен, что мне нужно вообще браться за это дело. Очень не уверен…

— Скажите пожалуйста… — протянул Денис. — А что, так страшно?

— Не столько страшно, сколько бессмысленно. Ну это примерно как если бы я предложил полностью отменить законы, вручить всем оружие и сказать: валяйте, палите в тех, в кого считаете нужным, кто вас обидел. Ну а кто после этого останется в живых, тот, единственный, и будет прав.

— Ты обсуждал это свое предложение в прокурат туре?

— А чего обсуждать-то? Я что, первый день в системе? А в деле — липа на липе! Но все так ловко запутано, что черт ногу сломит. И по сути, ни одного убедительного доказательства. Да вот хоть те же понятые. Проверить же — элементарно! Есть справочная, есть телефон. Так эти понятые дважды по разным эпизодам проходят. Будто их специально с собой возят. Как ты говоришь, на все случаи жизни. Разве такое может быть? В нужном месте и в нужный час, да? И так, подозреваю, все остальное. Включая главного свидетеля со стороны обвинения. Есть такой Михо Гуцерия, из «лаврушечников». Дал показания, и все, никакой проверки. А зачем проверять? Ми, да-рагой, кагда хатим, дарагой, — с акцентом заговорил Юрий, — на честний слово, панимаешь, верим! А вот я не поверил и проверил и узнал, что этот Михо, подозреваемый в разборке в кафе «Медведь», припухает в СИЗО, что под крылышком твоего славного дядьки. Помнишь, стрельба была на всю столицу?

— Ну и какие же ты видишь здесь нестыковки, не понимаю?

— А я протоколы задержания смотрел. Дениска, скажу по секрету, мне очень не понравилось. Одни и те же люди производят задержания, пишут протоколы, достают из-за пазухи понятых… А доказательная база, повторяю, отсутствует. Свидетель откажется от своих показаний, и дело развалится к такой-то матери. Или, значит, есть твердая уверенность, что не откажется? Но тогда ты же сам понимаешь, как это все шито?

— Случайности быть не может? — с тревогой спросил Денис. Он-то как-нибудь знал уже въедливость и принципиальность Гордеева, от которых тот сам и страдал чаще других.

— Случайность, друг мой, могла быть лишь тогда, когда бы бизнес этого Анатолия Юркина, как и вся его недвижимость, не перешли немедленно в руки его супруги, сразу же подавшей на развод с ним. Такие вещи обычно планируются заранее, тебе ли не знать! Вот я и оказался на распутье. Оставить все как есть? Начать копать серьезно? Ведь не дадут. Там же целая шайка, как я могу предположить, от прокурора и следователя до судьи и адвоката… ужас! И ей объяснить не могу. А она настаивает, и я ее отлично понимаю. Вот же влип… по твоей милости…

— Но ведь сам сказал, что баба того стоит, — попробовал смягчить ситуацию Денис. — Слушай, а может, тебе надо со стариками нашими посоветоваться? Случай, как ты говоришь, действительно неординарный.

— Да я уж думал… Нет, сперва, видимо, придется все-таки съездить к нему, в Котлас этот, будь он проклят, поговорить. Собрать материалы. Подумать хорошенько. В любом случае, вижу теперь, придется впрягаться. В общем, спасибо, удружил!

— Можно подумать, что ты от меня ждешь какой-то благодарности за собственные героические поступки! Не дождешься. Пусть тебя клиентки благодарят. Хотя от этой своей ты вряд ли чего добьешься… Но с другой стороны…

— Что — с другой?

— А с другой, говорю, ты обладаешь целым рядом убедительных преимуществ.

— Перед кем конкретно?

— Юрочка, не лепи мне, сделай милость. Ты лучше меня знаешь, что любая страдающая женщина — обиженная, измученная сомнениями, оскорбленная людской несправедливостью — в конечном счете тайно мечтает об утешении. И тот, кто оказывается — теперь уже я тебя цитирую — в нужное время в нужном месте, обычно и становится тем самым благородным утешителем. Тебя ли учить?