К счастью, удар оказался не смертельным. Но парень с пробитым кадыком приходил в себя дольше всех.

Первым же оправился широкоплечий. Не рискнув больше связываться со Степаном, он отвел свою бригаду на исходные позиции. Но вряд ли он признает поражение. Взгляды, которыми он пытался испепелить своего противника, наводили на мысль о возможном реванше.

Степан вернулся на свое место, сел, подобрав под себя ноги, достал из сумки пару карандашей. Ничего более острого у него не было, но человека можно убить и этими предметами. Если вдруг армяне навалятся на него всей своей массой, у него не останется иного выхода, как бить на поражение. Иначе он погибнет сам. Армяне – ребята спортивные, тренированные…

– Там разговор за какого-то вора шел, – тихонько сказал старик.

Он лежал на спине, глядя на рисованного ангела, что распахнул над ним свои крылья. Кто-то из его предшественников использовал нижнюю сторону настила верхнего яруса как полотно для тюремной живописи.

– Шел, – кивнул Степан.

– Что за вор?

– Грузинский вор. Ачаб.

– Не знаю такого.

– Молодой он совсем.

Я всех знаю, и молодых, и старых. И кавказских воров знаю, и славянских. А про такого не слышал.

– Так, может, он с гор только спустился, – пожал плечами Степан.

– Если с гор спустился, значит, не вор. А если я его не знаю, значит, какой-то апельсин.

– Апельсин?

– Да, есть такие выскочки. Ничего не значат, а корону им подавай. У грузин это часто бывает. Там у них в каждом селе по два-три законника. Деньги заплатил, и тебя коронуют. Можно деньгами за корону расплатиться, можно баранами… И если я не знаю, кто такой Ачаб, реального авторитета он в наших краях не имеет.

– А вы сами кто будете?

– Старик я. Семьдесят лет мне. Здоровья совсем уже нет… А в прошлом я сам вором был. Да я и сейчас вор. Но уже не в законе, а в короне. Вор в короне. Это, считай, вор в законе на пенсии, – немощно усмехнулся старик. – Сход меня на покой отправил, с почетом и уважением…

– А сюда за какие заслуги?

– За старые… Девять лет назад я еще в теме был. Ты мне скажи, чем ты этого Ачаба обидел?

– Да в КПЗ с ним сцепились. Я ему раз надавал. Он не понял. Снова полез, пришлось в реанимацию отправить. Его и еще двоих, кто с ним были…

– Верю. Парень ты отчаянный, – кивнул старик. – И постоять за себя умеешь… Откуда столько злости к черным?

– К черным?! Да нет, мне, в общем-то, все равно, кто черный, кто нет. Не люблю, когда наезжают…

– А мне кажется, ты черных не любишь.

– Ну, может, и есть что-то, но чуть-чуть… В Чечне я был, с чеченами воевал. Они нашим пацанам головы отрезали. За что их любить после этого?

– Я тебя понимаю. Но мой тебе совет: не делай различий, кто перед тобой, русский или нерусский. Что среди русских чертей хватает, что среди нерусей. И у тех достойные люди есть, и у других…

– Да я не спорю.

– Вот и хорошо… Просьба у меня к тебе есть, – понизив голос, сказал старик. – Здоровье у меня совсем никакое, нет уже прежней силы. А беспредела вокруг хватает. Наехать по непонятке могут. А я вор, я должен дать ответ. А я хожу еле-еле… Если вдруг что, ты уж позаботься о старике. Ты меня понимаешь?

– Да могли бы и не спрашивать, – улыбнулся Степан. – Старикам у нас почет…

– У тебя с молодыми проблема. Но на то они и молодые, что ничего не понимают… Я поговорю с арой, объясню ему, что к чему. Но, учти, это для тебя испытанием будет. Если он гнать на меня начнет, ты должен будешь дать ему ответ за меня… Ты меня понимаешь?

Степан кивнул, и старик взялся за дело. Он послал к самозваному смотрящему парня, обосновавшегося справа от него. Сначала долго говорил с ним, а затем отправил с приглашением. Потом с трудом сел, спустив ноги на пол. В таком положении встречал.

Первое время армянин презрительно кривил губы слушая старика, но вот его лицо разгладилось, нижняя челюсть медленно потянулась вниз. В конце концов он пожал ему руку, стоя перед ним на полусогнутых.

Старик действительно оказался очень авторитетным вором. И скоро Степан это почувствовал. На следующий день после распределения он оказался с ним в одной камере. И все время, пока старик объяснялся со смотрящим, охранял его ослабшее от старости тело. Но, как выяснилось, вор в короне напрасно опасался беспредела со стороны заключенных. В камере его приняли хорошо и выделили место рядом со смотрящим. Но старик так и продолжал относиться к Степану как к своему телохранителю.

Как вскоре выяснилось, Ачаб действительно оказался «апельсином» – скороспелым вором без реального уважения. И ему очень повезло, что хоть кто-то отозвался на его зов о помощи, на записку, в которой он требовал расправы над своим обидчиком. Но ему бы повезло еще больше, если бы Степан не смог постоять за себя…

Степану приятно было получать посылки от сестры. Сало, колбаса, мягкие сухарики… Но это Степан воспринимал как должное. Сейчас бы он больше обрадовался привету от Даши. Она, конечно, еще та сука. Но как бы то ни было, он по ней скучал. И было бы здорово, если бы сейчас на месте адвоката и кабинете находилась она. Но не было Даши. На него сосредоточенно смотрел адвокат.

– Дела у нас дрянь, Степа, – посетовал Ильинский. – Свидетели твердо стоят на своем. Видели тебя в районе Авдеевки, и все тут. Переверзев точно врет, но я ничего не могу поделать. Хотели с ним еще раз поговорить, но не получается…

– Кто хотел?

– Герман Витальевич, муж твоей сестры, очень заинтересован в успехе нашего предприятия. И дела у него вроде бы наладились… В общем, он людей из своей охраны озадачил, но все напрасно. Уверен, что капитан Гринчук пытается избежать проблем с ним… Да и образцы крови, взятой в твоем доме, говорят против тебя. Заключение экспертов категорично: кровь принадлежит гражданину Стягину.

– Да, но убил-то его Четов.

– В общем-то, так, – кивнул Станислав Сергеевич. – Но мы же отрицали, что убийство произошло в твоем доме. А факты доказывают, что убили Стягина при тебе… Сам по себе этот факт мало что значит. Отпечатки Четова на орудии убийства перекрывают все. Но вот Переверзев… Он утверждает, что видел, как ты сталкиваешь машину с обрыва.

– Но ведь это же неправда.

– Может, и неправда… – Ильинский долго и пристально смотрел на Степана. И вдруг резко спросил: – А может, все-таки правда?

– Нет, неправда, – немного помедлив, отозвался Степан.

– Но ведь в Авдеевке ты точно был.

– Был…

– Пойми, нам нужно выработать четкую линию зашиты. И если я буду настаивать на полной твоей непричастности к произошедшим событиям, то в итоге окажусь в глупом положении, а тебе дадут максимальный срок. И учти, я не следователь. Твое признание мне в том, что было, никаких последствий для тебя иметь не будет. Ну, разумеется, кроме пользы… Да, и еще один момент. Четов и его компания – организованная преступная группа, этот факт доказан. И если ты сознаешься в убийстве, мы легко сможет доказать, что это была самооборона.