– Судя по наколкам, получил срок за хулиганство, на зоне был «опущенным».

Тем временем мужчина с размаха воткнул вилы в малую кучу, вытер пот со лба, всем своим видом демонстрируя крайнюю усталость. Отойдя от фронта работ, пошарил в сумке, висящей на стене, извлек из нее бутылку вина. Ловко сковырнув пластмассовую пробку, он нацепил на горлышко соску, после чего, сопровождаемый камерой, направился за угол сарая.

Там обнаружилась здоровенная коза, пощипывающая на вытоптанном пятачке скудные реликты уцелевшей травы. Перебраться на более обильное пастбище ей не давала цепь, привязанная к колышку, вбитому в землю. При виде человека рогатое животное заметно оживилось, поспешило навстречу, радостно блея. Ухмыляющийся мужик опустил бутылку, коза мгновенно к ней присосалась, явно не впервые сталкиваясь с подобной процедурой.

Зрители со все более возрастающим недоумением проследили, как животное-алкоголик лихо выдуло все вино, да еще и жалобно проблеяло, явно намекая на добавку. Но мужчина проигнорировал намек, вместо этого обошел козу, ухватил ее за задние ноги и сноровистым, отработанным движением просунул их за голенища грязных кирзовых сапог, после чего начал расстегивать штаны.

В мертвой тишине голос Кимова прозвучал набатом:

– Думаю, теперь вы поняли, что имела в виду Ветрова, когда пожелала нам приятного просмотра.

– Выключите это, – невозмутимо произнес Ланс.

– Может… Может, дальше пойдет что-то важное? – запинаясь, вопросил Робинсон.

– Дома посмотрите, – ответил магистр. – В более интимной обстановке.

Завышать ценность ролика больше никто не рискнул – все было понятно. Экран погас, несколько мгновений все уныло молчали, явно ощущая себя несколько не в своей тарелке. Тишину нарушил Кимов: хлопнув по колену, он рассмеялся:

– Нет, чем дальше, тем симпатичнее мне эта Ветрова! Как она, а? Я бы сказал, что всех нас сейчас очень лихо поимела простая девятнадцатилетняя девчонка.

– Возможно ли, что специалисты ошиблись и взяли не ту информацию? – поинтересовался Ланс.

– Исключено! – уверенно произнес майор. – Мы получили то, что Ветрова для нас оставила. Исходные файлы были перенесены на оптические диски, после чего уничтожены. Она просто пошутила, причем неплохо пошутила.

– Может, информацию еще можно как-то восстановить? – с чудовищным акцентом, нападавшим на него только в минуты волнения, спросил Робинсон.

– Сомневаюсь, – ответил Кимов. – Я скажу специалистам, но не думаю, что от этого будет толк. Ветрова явно не дура, скорее всего, уничтожение проведено с помощью специальной программы, так что ловить там уже нечего.

– Она так нигде и не объявлялась? – рутинно поинтересовался Ланс.

– Нет. В гостинице оставлена засада, но я не верю, что Ветрова туда вернется. Задержан таксист, отвозивший ее в Москву, сейчас его допрашивают. Телефон в сети так и не обнаружился, но мы подготовили аппаратуру для его определения в выключенном состоянии. Сейчас этот комплекс возят в районе гостиницы, не исключено, что Ветрова все еще где-то там. Да, и еще… Найден автомобиль, который захватил Бровкин при побеге, но на этом след обрывается.

– Бровкин меня волнует меньше всего, – произнес Ланс. – Я жду от вас эффективных шагов по поимке Ветровой. Это ваша главная задача.

– Хорошо, – кивнул Кимов.

Робинсон, с потерянным видом рассматривающий злополучный диск, снова вопросил:

– Я так и не пойму, почему на картинках были поросята? Ведь трахают козу?

– Заберите этот диск себе, – без улыбки предложил Ланс. – Мне почему-то кажется, что если вы досмотрите фильм до конца, то этот вопрос отпадет.

– Стойте! – шепнула девушка.

– Старкова, в чем дело?

– Вы разве не слышали?

– Нет. А что?

– Металл звякнул… Где-то рядом… совсем рядом.

Настоятельница прижала ладони к ушам, выставила их лодочкой, пытаясь усилить звуки, которые могут доноситься из монолитной тьмы, окружавшей их со всех сторон. К этому моменту ее телефон разрядился до опасного предела и был выключен, трубка девочки тоже почти села, ее включали крайне редко. Последние часы они двигались почти вслепую, лишь изредка подсвечивая в самых трудных местах. Технические переходы были узкими, часто разветвлялись или пересекали заброшенные галереи древней системы подземных ходов, не использовавшихся веками. Нельма сама уже не могла понять, где они находятся – в этом лабиринте ей доводилось бывать всего несколько раз и только в сопровождении опытных сотрудниц. Но даже они не всегда внятно могли объяснить, куда ведет тот или иной лаз – за время существования Монастыря их проделали столько, что непонятно, как земля могла держать здания – тяжелые постройки должны были неминуемо провалиться.

Несмотря на все усилия, ничего подозрительного расслышать не удалось. Но настоятельница почему-то была совершенно уверена в том, что рядом кто-то есть. Шестое чувство, или просто ложная мысль, но долго стоять на месте Нельма не стала и громко вопросила:

– Кто здесь?

Несколько мгновений ничего не происходило, но затем ход залило ослепительным светом. Настоятельница и девочка одновременно вскрикнули: глаза, приобретя за время пребывания в полной тьме сверхчувствительность, отреагировали на вспышку крайне болезненно. Невидимый человек тут же опустил фонарь, освещая пол и свои ноги. Осторожно разлепив веки, Нельма удивилась было тому, что эти ноги обнажены – в Монастыре так не ходили, но, увидев отблеск полоски стали, сразу все поняла:

– Лилит, это я, настоятельница, со мной младшая воспитанница. Можешь спрятать Аргумент, мы тебя не обидим, гарантирую.

– Я вас уже узнала, – бархатисто-сексуальный голос смотрительницы показался крайне неуместным в этой непритязательной обстановке.

– Ты одна?

– Уже да, – как-то странно ответила экзотическая красавица и грациозным, отточенным движением спрятала меч в ножны.

Нельма подошла к смотрительнице. Ее глаза привыкли к яркому свету и она рассмотрела, что Лилит одета в свою вечную миниатюрную тунику. Настоятельница нахмурилась. Нет, ее вовсе не смутило легкомысленное одеяние – это было стандартное облачение смотрительниц Клетки. В нем проходила большая часть их жизни, хоронили хозяек Аргумента тоже в нем. По традиции, на эту роль выбирали самых длинноногих девушек, дабы они гармонично соответствовали своей униформе. Учитывая то, что помещения, где содержались твари, обогревались круглый год, в столь легком наряде можно было чувствовать себя прекрасно. Однако в остальной части подземного комплекса, где температура колебалась от семи до десяти градусов в зависимости от сезона и расположения… Лилит сейчас приходилось очень несладко.

Тем не менее, несмотря ни на что, смотрительница выглядела, как обычно, великолепно. Настоятельница на миг почувствовала гордость за себя – ведь именно она усмотрела в нескладной девочке, гадком утенке, будущую красавицу, да еще и с немалой ментальной силой, позволившей ей занимать нынешнюю должность. Монастырь – это не стены, это люди, а Лилит стоила нескольких десятков обычных сотрудниц, лишь ее одну признавал Аргумент.